на территории Чеченской Республики. Как спра-
351
ведливо отмечает директор Центра стратегического развития А. Гушер, «логика
событий последнего десятилетия на Кавказском направлении достаточно прочно
связала два конфликта — грузино-абхазский и чеченский. Фактор Чечни в
политике Тбилиси и Сухуми — это реальность, которую необходимо
учитывать»276. Взаимосвязь этих конфликтов проявляется в том, что одним из
каналов доставки оружия в Чечню является коридор: зарубежье— Южная Осетия
или Абхазия—внутренние районы Грузии—Панкисское ущелье. В реализации
этого канала, по сообщениям СМИ, принимали участие грузинские силовики277. С
тех пор ситуация в Панкисском ущелье принципиально не изменилась. Согласно
данным посольства России в Грузии, на территории этой республики скрываются
250—300 боевиков. Возможно, что спецслужбы «новой Грузии» продолжают
поддерживать оперативные контакты с чеченскими террористами, как это ранее
делали их предшественники278.
Очевидно, что грузинские власти используют проблему сепаратизма для
расширения и укрепления связей с США, НАТО и оказания нажима на Россию.
Для США и их важнейших союзников наличие очагов сепаратизма в
постсоветском пространстве является удобным предлогом для укрепления своего
влияния в регионах, которые представляют экономическую и военно-
стратегическую важность.
Таким образом, проблема сепаратизма в Закавказье тесно связана с вопросами
обеспечения безопасности России в силу географической близости этого региона
и ее вовлеченности в процесс мирного урегулирования карабахского, абхазского и
осетинского конфликтов. Сохранение очагов военного противостояния между
соседними государствами является питательной средой для этнополитических
противоречий на территории российского Северного Кав-
352
каза. Данная проблема усугубляется тем, что в первой половине 90-х гг. НАТО и
СБСЕ выступили против специфических интересов одной важнейшей
региональной державы (России в Закавказье)279. В последующий период
оснований для существенной корректировки этой позиции не прибавилось.
Предпосылки сепаратизма в Центральной Азии были созданы в разные
времена. Сложная ситуация в Средней Азии имеет исторические корни и связана, в частности, с политикой Турции и ее покровителей в первые годы советской
власти. В течение 1918 г. басмаческое движение, взявшее на вооружение идеи
тюркского национализма и панисламизма и получавшее необходимую
материальную помощь, охватило весь Туркестан. Согласно оценке Л.И.
Медведко, только за период с сентября 1918 г. по февраль 1919-го англичане
передали вооруженным формированиям басмачей 100 млн рублей, 20 тыс.
винтовок, много другого стрелкового оружия, боеприпасов и военного
снаряжения280.
Басмаческие выступления в 1918—1920 гг. увязывались по времени не только
с выступлениями внутренней оппозиции в России, но и со вторым и третьим
«походами Антанты» против Советов. Уже с декабря 1917 г. правительства
Англии, Франции, как и администрация США, на всем протяжении Гражданской
войны оказывали военную и материальную помощь всем силам внутренней
оппозиции и на ее перифериях281.
Предпосылки нынешних конфликтов в регионе были порождены также тем, что в 1944 г. многие представители народов Северного Кавказа — карачаевцы, балкарцы, ингуши, чеченцы — были депортированы в Среднюю Азию, а
