Обер-инквизитор посмотрел на часы и добавил:
– Поспешите. Через тридцать семь минут там будет Канюченко со своими архаровцами, незачем вам встречаться… Езжайте. А мы с Алексеем Николаевичем потолкуем о своём, о стариковском…
Тень от деревьев ушла в сторону, и скамейка оказалась на самом солнцепёке, – но сидевший на ней парень в яркой разноцветной футболке, по виду типичный студент, не обращал внимания. Как и на звуки карнавального веселья, доносившиеся с бульвара – громкую музыку, усиленные мегафонами голоса массовиков-затейников, взрывы шутих и петард.
У кого карнавал, а у кого и сессия, – парень увлечённо читал толстый конспект, порой закрывал его и беззвучно шевелил губами – явно повторял определения и формулы. Отличник-зубрила, сразу видно.
Видимость была обманчива. На деле студент едва ли смог бы ответить на самый простейший вопрос по изучаемой дисциплине. Да и студентом, честно говоря, не был – штудировал премудрости сопромата младший агент Конторы, известный под псевдонимом 'Мишель'. Все, впрочем, звали паренька просто Миша.
Он был расстроен и обижен результатом утренней жеребьёвки и подозревал, что дело не обошлось без жульничества. Миша чувствовал себя не то чтобы дезертиром, но… Когда гибнут все твои товарищи, а ты остаёшься жив, то поневоле начинаешь искать упрёк в чужих взглядах…
Ещё более расстроило его теперешнее задание – приглядывать за излечившимся каннибалом Петраковым. Он, конечно, приглядывал. Добросовестно пялился на единственную дверь примыкавшего к лицею флигеля – в нем была крошечная казённая квартира сторожа.
Миша в глубине души надеялся, что Петраков окажется искомым тенятником, – недаром ведь Юзеф установил за ним наблюдение. И, думал Миша, может быть именно ему удастся высмотреть зацепку, позволяющую разоблачить врага. А потом сыграть ведущую роль в его поимке… Перед глазами вставали картины одна заманчивее другой. Правда, была маленькая загвоздка – никак не приходил в голову способ, позволяющий одолеть тварь, играючи уложившую четырех опытных агентов. Но Миша был уверен, что способ такой есть. Не бывает неуязвимых тенятников. Надо найти слабое место – и ударить.
Миша не был честолюбцем. Он был идеалистом.
На женщину он обратил внимание не сразу. Скользнул безразличным взглядом. Время от времени сюда забредали персонажи в колоритных костюмах, устав от надрывного веселья карнавала – дама была из их числа. Кимоно с райскими птицами; по асфальту постукивают деревянные подошвы (как-то ведь японцы называют эту обувку, – попытался вспомнить Миша, – и не смог). Над головой карнавальной японки был раскрыт яркий шёлковый зонт; на лице – утрированный макияж – жирно прорисованные разрезы глаз устремлялись к вискам; чёрные волосы – собраны в пучок на затылке…
Во всех подробностях внешность японки Миша разглядел, только когда она решительно повернула и зашагала к флигельку Петракова. В голове защёлкал компьютер, отбрасывая второстепенный антураж и оставляя основные детали… Де Лануа? Разыскиваемая тенятница Де Лануа? Похожа… Точно она!
Японка поднялась на крылечко флигеля, позвонила. После долгой паузы дверь открылась. Петраков гостью внутрь не пригласил – обменялись несколькими фразами на пороге. Потом экс-людоед запер дверь и пошёл вместе с женщиной к главному входу лицея… Стал возиться с замком и ключами.
Ликование захлестнуло Мишу. Вот оно! Петраков, слежка за которым установлена для проформы, – тенят-ник! Или ближайший пособник тенятницы… Надо немедленно звонить шефу.
…Со стороны все выглядело безобидно. Проходивший мимо человек остановился, чуть нагнулся к сидящему на скамейке студенту. Выпрямился, посмотрел на часы, что-то сказал – который час, надо думать. И пошёл дальше. А студент-трудоголик решил-таки сделать перерыв – голова медленно склонялась к лежащему на коленях конспекту… Задремал. Разморило на солнышке.
Крохотное пятно крови на фоне цветастой футболки о незаметным. На негромкий хлопок выстрела никто не обратил внимания – хлопков и взрывов в этот день хватало. Праздник продолжался.
Болтливостью Диана-Маша не отличалась. За весь путь к дому Фагота сказала три коротких фразы.
'Поедем на моей', – когда они с Лесником вышли с площадки-3.
'Ну, попали…' – когда её тойота со скоростью охромевшей на четыре лапы черепахи протискивалась сквозь карнавальную толпу.
'….ец!' – когда они увидели, что творится у цели их путешествия. Лесник был того же мнения.
Едва ли Канюченко поспешил или сознательно нарушил приказ Юзефа – креатуры на такое не способны. Скорее, тревогу поднял кто-то из соседей. Или к Де Лануа заявился отчаявшийся дозвониться клиент – и не убоялся казённого вида печатей, коими инквизиторы залепили разбитую дверь колдуньи.
Как бы то ни было, дом оказался оцеплен. Целиком. Стойки с натянутой бело-красной лентой, вдоль неё гуляют здоровенные лбы в камуфляже, отпугивая зевак одним своим видом. Внутри оцепления – луноходы, знакомый собровский автобус, легковушки, – одна явно начальственного вида. Два микроавтобуса с красными крестами. Труповозки? Странно… Вроде труп там один – Фагота, всех остальных вывезли…
Не сговариваясь, они с Дианой разделились. Она двинулась вокруг дома, причём демонстративно не тая интереса к происходящему – вытягивала шею, приподнималась на цыпочки, удивлённо хлопала глазами… Лицо приобрело глуповатое выражение.
Лесник натянул почтительную улыбку и подсел к бабульке, украшавшей своей персоной лавочку у соседнего дома. Вид у неё (у бабульки, не лавочки) был настолько важный и многозначительный, что сомнений не было – что-то знает.
Через несколько минут Лесник обменялся информацией с Машей.
– Дальнобойщик вернулся из рейса, – сказал Лесник. – Вон там живёт, в соседнем подъезде. И нашёл жену…
– В постели с хахалем, – закончила Диана.
– Нет. На кухне. В расчленённом виде, с головой на тарелке. Ну и сдвинулся. Стал высаживать дверь Фагота – видать, имел какие-то подозрения… Приехал луноход – и все завертелось.
Маша-Диана доложила:
