У меня отлегло от души: ей понравилось, она простила. Девушки начали перетаскивать ткани в сад и рассматривать, вернее рассматривала Манвэлиэль, а Юлия только спихивала в одну кучу. Такое поведение вызывало естественные подозрения. Что же она задумала? Не отрывая глаз от вороха ткани, эльфийка с любопытством спросила:
— Маша, а это, действительно, стоит целое состояние?
И дождавшись ответного кивка, нравоучительно заметила, метнув в кучу фаербол:
— Ну что ж, Маша, думаю, ты никогда не видела, как горят целые состояния. Восполняй пробел в образовании!
Застыв у окна, я видел, как девчонка вышла в сад подальше, склонилась в издевательском поклоне и закричала, как будто бы знала, что я здесь:
— Спасибо тебе, Господин мой, не дал замёрзнуть посреди лета!
И ушла. Не простила. Осознание этого резануло по сердцу, забирая надежду на лёгкое примирение. Когда меня нашла Манвэлиэль, я всё ещё стоял у окна и смотрел на костёр, в котором сгорали мои чаяния.
— Вы уже знаете, Повелитель, – не спросила, а как бы утвердила дроу. Я повернулся к ней, и она отшатнулась. Что такое? Не привыкла видеть, как Повелитель может испытывать тоску и боль? Оказывается, может и ещё как. Я справился с собой и снова одел маску безразличия. Наблюдая за мной, Манвэлиэль прошептала:
— Юля просто обижена. Может быть, Вы ещё раз попробуете, Повелитель?
Защищает её, боится, что накажу. Такая преданность вызвала у меня улыбку. Кто кого ещё наказывает. У моей жены пока преимущество.
— Я подумаю. Ступай, ты свободна, – отпустил я девушку и принялся раздумывать дальше: « Почему ей не понравилось? Ах, да! Она же носит свою одежду. Тогда что? Возможно, ей придутся по вкусу драгоценности» . Утвердившись в этой мысли, я направился в сокровищницу, отбирать только достойное её, самое дорогое, самое лучшее. И там понял, что я сошёл с ума. Каждую безделушку я представлял на ней: в мыслях я одевал ожерелья на тонкую шею, касаясь губами нежной кожи, прочерчивая дорожку из поцелуев, возлагал на упрямую головку диадему и припадал к манящим губам. Я безумец, я сумасшедший! Пора признаться в этом хотя бы самому себе. Проведя бессонную ночь в раздумьях и метаниях, утром я вызвал к себе Айлонора и указал на сундук, приказав:
— Отнеси ей.
Айлонор намного старше меня и когда-то был моим учителем, поэтому мы с ним на «ты» и я изредка прислушиваюсь к его советам и выслушиваю его мнение.
— Думаешь, она возьмёт, Повелитель? – попытался спрятать усмешку учитель.
— Надеюсь. Я должен попытаться, – отозвался я, стараясь скрыть свои истинные чувства, но обмануть того, кто знает тебя с детства трудно. Айлонор покачал головой и посоветовал:
— Не лучше тебе самому все это преподнести и просто попробовать поговорить?
— Я не могу. Я Повелитель!– сорвался я и внезапно спросил:
— Что ты думаешь о ней?
Воин задумался и начал говорить, осторожно подбирая слова:
— Юлия не такая как мы. Она живёт по собственным правилам. И знаешь, мне нравятся эти правила. Девочка необычна и непредсказуема. Чего только стоят её выходки с каргаалом и с костром.
— Ты не все знаешь, она подружилась с демоном, называет его коняшкой и катается на нем верхом, – вынужденно признался я, наблюдая за реакцией учителя, пытаясь понять, один ли я могу испытывать шок от такого. Оказалось, что нет. Айлонор уставился на меня в изумлении и заржал. Отсмеявшись, принял серьёзный вид и сознался:
— Вот что я тебе скажу, Повелитель, ты можешь казнить меня или выслать, но я не дам тебе её обижать!
И этого перетянула. Что в ней есть такого, заставляющее нас относиться к ней иначе?
— Отнеси.
— Как скажешь, Повелитель.
После его ухода, я вновь занял свой наблюдательный пункт. Спустя какое-то время, Юлия вышла в сад, походив среди деревьев, начала развешивать драгоценные украшения на дереве, более того делала она это с энтузиазмом, получая громадное удовольствие. Вскоре после того как она закончила, к ней присоединилась Манвэлиэль, в изумлении рассматривавшая дерево. А эта упрямица, как ни в чём не бывало, объяснила:
— Ностальгия у меня. Новый Год хочу. Ёлки нет, зато игрушек навалом. Смотри, как блестят. Лепота! Жалко людей не хватает, а то бы хороводы поводили, песни попели.
После её слов возникает недоумение: что такое «Новый год» и где они берут столько золота для украшения деревьев? Что-то тихо сказала ей Манвэлиэль, видимо, пыталась уговорить, образумить, но добилась обратно эффекта. Слова эльфийки жгли ядом:
— Я сейчас заплачу от умиления. Можешь передать, чтобы он не мыл то чего у него отродясь не было! И не забудь добавить, что зря старается! Впрочем, не надо, не передавай, а то ещё пострадаешь от этого неврастеника. Я сама управлюсь, ты иди отдыхать.
И снова вызов с её стороны:
— Благодарствую, Господин мой, позволил сиротинушке порадоваться!
Ну что мне делать? Биться головой об стену? Что?! Что нужно сделать?! Я не понимаю, что она хочет от меня?! Если она решила свести меня с ума, ей это удалось! Непохожая ни на кого, отличная от всех и такая необходимая мне! Как и когда она получила такую власть надо мной?
Я ещё долго стоял у окна, прислонившись лбом у холодному стеклу, и смотрел на сверкающее в лучах солнца дерево. Позднее я послал в сад дроу, приказав собрать украшения и отнести их в сокровищницу Повелительниц. Да, у нас есть и такая. Там женщины Правящего Дома хранят свои безделушки. Утром мне зачем-то понадобилось проверить выполнения приказа, и я увидел... Да как она смеет!!! Между деревьями красовалась растянутая тряпка с оскорбительной надписью. Ну, всё! В этот раз она зашла слишком далеко! Меня замкнуло, отказали все чувства кроме ярости. Я нёсся по коридорам в покои жены, мечтая лишь об одном: поставить на колени, заставить умолять о прощении. Я хотел уничтожить её, убить, стереть с лица земли! Никому не позволено оскорблять Повелителя! У её дверей меня перехватил Айлонор и, видя моё состояние, попытался вразумить:
— Остановись! Успокойся! Ты пожалеешь потом!
— Уйди с дороги, – прорычал я, отшвыривая стража: — Я сам разберусь со своей женой! – и вошёл. Юлия стояла у окна с Манвэлиэль, которая при виде меня прикрыла девчонку собой, чем ещё больше ввергла меня в бешенство. Но не успел я сделать и шага, как Юлия абсолютно невозмутимым тоном прочитала мне нотацию:
— Всё же воспитание в Правящем Доме хромает на две ноги, или у кого-то склероз и он забывает стучаться, перед тем как войти.
Не отреагировав на выпад, я с трудом смог выдавить из себя вопрос, давая себе возможность избежать катастрофических последствий:
— Как ты посмела?
— Ты о чем? – неискренне сделала удивлённый вид девчонка. Я пересёк комнату и развернул её к окну, указывая на тряпку и изо всех сил стараясь контролировать силу и эмоции:
— Об этом!
Последовавший ответ вызвал у меня шок и заставил задуматься:
— Хм, а где там написано, что это о тебе? Или ты настолько самокритичен? Или это правда?
— Я тебя убью! – пригрозил я на всякий случай, начиная потихоньку остывать. На мою угрозу Юлия отреагировала спокойно:
— Можешь, но не будешь.
— Почему?– заинтересовался я и получил в ответ логическую выкладку фактов, более чем неожиданных:
— Во-первых, по вашим законам, мои действия не подлежат смертной казни. Я понимаю, что ты вполне способен это проигнорировать, но тут начинается во- вторых: тебе нужен договор со светлыми. И тебя никто
