Прогулки в лесу и в поле Василий очень любил. Они освежали душу, прибавляли сил и энергии. После воскресного дня, проведенного на воздухе, он работал с еще большим проворством…
Больше года проработал Василий над изготовлением опытного образца автоматической винтовки Федорова. Но вот и конец! Собрав и отладив винтовку, Василий с наслаждением осматривал ее. Даже винтовка Браунинга, делавшаяся на первоклассном американском заводе, не могла соперничать с ней чистотой работы, а главное, отладкой. Но каких трудов это стоило! Василий посмотрел на свой верстак, вспомнил допотопные станки и вздохнул:
– Эх, если бы нам такое оборудование, как у Браунинга, что бы наши мастера сделали!..
К вечеру приехал Федоров.
– Вот, Владимир Григорьевич, получите ваше детище, – сказал Дегтярев, передавая ему винтовку.
Федоров взял винтовку и дрожащими от волнения руками открыл затвор.
Лицо его залилось румянцем, глаза сияли счастьем.
Осмотрев винтовку, он положил ее на верстак и, крепко пожав руку Дегтяреву, ушел к Филатову.
Скоро он вернулся обратно озабоченный.
– Почему вы так невеселы, Владимир Григорьевич?
– Рано веселиться, Василий. Боюсь, не получилось бы так, как с переделочным образцом. Уж потерпим пару дней, испытания назначены на послезавтра.
Дегтяреву были понятны опасения Федорова, и он постарался его успокоить.
– Владимир Григорьевич, уж вы поверьте мне, винтовочка ваша не осрамит нас, в ней каждый винтик сделан на совесть.
– Знаю, Василий, знаю, но я не могу не волноваться… Подождем, уж теперь скоро…
В назначенный день на стрельбище собралась комиссия.
Винтовку рассматривали и в собранном и в разобранном виде и лишь после этого разрешили стрельбу.
– Кто будет стрелять? – спросил председатель комиссии.
– Дозвольте мне, – попросил Дегтярев.
– Нет, нет, – прервал его Федоров. – А вдруг винтовка разорвется?.. Стрелять буду я сам! – решительно сказал он и изготовился к стрельбе.
Члены комиссии предусмотрительно отошли подальше.
Федоров нажал спусковой крючок. Прозвучали выстрелы. И вдруг стрельба прекратилась…
Федоров, опустив винтовку, открыл затвор.
– Застряла гильза.
– Это ничего, сейчас отладим, – сказал Дегтярев и, разложив на траве инструмент, стал копаться в винтовке.
Федоров молча наблюдал за ним.
Подошел Филатов.
– Что нахмурился, Владимир Григорьевич?
– Обидно, Николай Михайлович, второй блин – и опять комом.
– Винтовка готова! – крикнул Дегтярев. – Разрешите испробовать?
– Хорошо, пробуйте! – разрешил Федоров.
Дегтярев лег на траву, поставил локти, прицелился и нажал на спусковой крючок.
– Тра-та-та-та, – послышались громкие четкие выстрелы.
Василий нажал еще, и опять загрохотала винтовка.
Тут уже и Федоров не выдержал и, подбежав к сияющему Дегтяреву, начал горячо трясти его грубую, мозолистую руку.
На новом месте
При дальнейших испытаниях в винтовке были выявлены существенные недостатки: слабость пружины, застревание гильзы и другие. Но все же винтовка стреляла, и стреляла неплохо. Решено было работы над ней продолжать на Сестрорецком оружейном заводе.
Дегтярев давно мечтал перебраться в мастерскую, где были бы хорошие станки, инструменты, калибры, поэтому известие о переводе в Сестрорецк он принял с большой радостью и поспешил домой, чтобы поделиться этой радостью с женой.
Но Вера Васильевна отнеслась к известию о переезде с тревогой.
– Где же мы будем жить? Ведь Сестрорецк – курортный город, там даже угла не найдешь, а у нас ребенок…
– Ничего, – успокаивал ее Василий. – Устроимся, Владимир Григорьевич поможет. О переезде не беспокойся, тут каких-нибудь пятнадцать верст.
В Сестрорецке, действительно, устроиться с жильем оказалось трудно. Комнаты были, но за них запрашивали такие цены, что Василий уходил, не торгуясь.
