– Ладно, не тревожься, все будет в целости…
В просторной комнате за зеленым столом сидело начальство. Тут же несколько человек в белых халатах осматривали голых новобранцев. Егорка оробел, попятился.
– Куда ты? – прикрикнул на него лысый толстяк в халате. – А ну разоблачайся, да побыстрей!
Егор стал снимать рубаху, косясь на лысого. В это время вошел Антип.
– Чего жмешься, Егорка, тут баб нет. – Он быстро, по-солдатски разделся. Егор, последовав его примеру, стыдливо подошел к лысому.
– Ну что, руки-ноги целы, вояка?
– Палец у него не тае, господин фельдшер.
– Показывай! Так… не владает, значит?.. Мм-да… Похоже, тебя не возьмут, парень.
Егора подвели к большому столу, за которым сидели трое военных. Просмотрев бумаги, один из них в белом кителе, блеснул стеклышками пенсне в сторону Егора и прошипел сквозь зубы:
– Годен!
– Господин доктор, у него большой палец не владает… – начал было фельдшер.
– Годен! – громко повторил штабс-капитан, надменно взглянув на фельдшера.
– Одевайся! – скомандовал Егору какой-то военный.
– Да я же по инструкции не подхожу, у меня палец…
– Молчи, болван, доктор лучше знает…
2
Вечером, после бани, остриженный наголо, одетый в солдатское, Егор выпросил у кого-то в казарме зеркальце и, глянув, не узнал себя. Он трогал ладонью шершавую голову и недовольно поводил бровями.
– Что, не узнаешь свою личность? – с улыбкой опросил Антип, обнимая его за плечи. – Не тужи, поначалу-то завсегда так. А потом ничего… свыкнешься…
Антип отошел шага на три, окинул быстрым взглядом Егора.
– Ну ж и обрядили тебя, ядрена-лапоть, хоть сейчас на огород – вором пугать. Никак, пятый нумер на тебя напялили?
– Какое дали. Мерку никто не сымал.
– Если б глянула на тебя теперь Дуняшка – прощай, любовь!
– Хватит, Антип Савельич, и так тошно.
– Да ведь я шутя, Егорка… На меня глянь – тоже как елка без веток. Зато на солдат стали похожи. На то служба!
Егор, ничего не ответив, ушел в угол, сел на топчан.
Только теперь он понял, что прежней жизни пришел конец. Не сегодня-завтра могут послать на фронт, а там, может быть, и – прощай белый свет…
Егору вспомнилась родная деревня, затерявшаяся среди полей и лесов. Отцовский домик с резными наличниками у окон, с рябинами у плетня. Вспомнилась тропинка во ржи, где последний раз гуляли с Дуняшкой. Вспомнилась и она, веселая, кареглазая. «Эх! – вздохнул Егор. – Даже и попрощаться-то как следует не довелось…»
Егора и Антипа определили в запасной батальон. Утром, чуть свет, выгоняли за город на большую поляну: обучали шагистике, воинским уставам, отданию чести. Так как на весь батальон оказалось всего две винтовки, стрелковым приемам обучали с палками.
Антип, прошедший японскую войну, был явно недоволен.
– Ну, паря, с таким снаряжением нас могут научить лишь, как улепетывать от ерманца.
– Может, это и к лучшему, – откликнулся другой бывалый солдат, – необученных на фронт не пошлют – там вояки нужны.
– Похоже, что мы и взаправду пока тут останемся. Нас так и прозывают: «резервники».
– Дай бог, дай бог! Башку-то под пули подставлять кому охота?..
Прошло еще несколько дней. Солдаты успокоились, приободрились, дали знать родным. После занятий разбредались по городу: кто к женам, приехавшим из деревень, кто к родителям… Но вдруг как-то ночью забили барабаны, затрубили трубы: тревога!
В казарме раздались заспанные голоса унтеров:
– Выходи, стройся с вещами!
Солдаты всполошились. Одевались суматошно: кто не мог попасть в рукав, кто в штанину. Выходили напуганные.
– Куда это погонят?
– Там объявят, поторапливайся!..
Батальон построили и пешим порядком двинули к вокзалу, где уже стоял наготове красный состав.
Погрузку произвели быстро под крики и ругань унтеров и фельдфебелей. Вагоны закрыли. Вдоль состава
