они несут за это ответственность, поскольку сами меня так назвали.
Она рассказывает мне, что женщина, в чью честь ее назвали, Томое Гозен, была знаменитой, легендарной женщиной-самураем. Томи прищуривается, вспоминая, на лице выражение блаженства и мечтательности.
– Томое была невероятно красива: белоснежная кожа, длинные волосы, милые черты лица. Кроме того, она была замечательным лучником, а с мечом в руке она стоила тысячи воинов. Она была готова сразиться хоть с демоном, хоть с богом, верхом и пешим ходом. Она мастерски приручала диких лошадей, она запросто спускалась по самым опасным склонам. Как только возникала угроза битвы, Йосинака отправлял ее в качестве своего лучшего военачальника, у нее были замечательные, крепкие доспехи, не по росту огромный меч и тугой лук. Она совершала больше подвигов, чем все его воины, вместе взятые…
Она поясняет, что это отрывок из книги «Сказание о Хейке». Я не читал эту книгу, и Томи предлагает одолжить ее мне, как только я закончу остальные.
– А ты? Мне ни разу не пришло в голову спросить про твое имя.
– Я назван не в честь знаменитости, – объясняю я. – «Хаджи» – не совсем имя, так называют человека, совершившего паломничество в Мекку, или ребенка, родившегося во время паломничества. Мне подходит второе.
– Ты родился в Мекке?
– Нет, но дата моего рождения совпадает со временем года, когда совершается хадж.
– Ладно, – говорит она. – Ты уже совершал паломничество?
– Наступит день, когда отец отведет меня туда.
– Знаешь, здесь тоже есть Мекка. Симуляция. Мутазз рассказывал мне про это. Благоговейное чувство общности и единения, тысячи верующих охватывает религиозный экстаз. Они собираются вокруг Каабаха, привлеченные хранящейся в нем реликвией. Главным местом для паломников является Черный Камень. Прикоснись к нему, и он заберет все твои грехи. Мутазз рассказал мне о переполнивших его чувствах, когда он дотронулся до святыни, на душе сразу же становится легко. Но на следующий день умерла Гесса, и он понял, что вовсе не очистился.
– То была обычная иллюзия, – сказал он, – жестокий мираж, блеск, предназначенный для того, чтобы отвлечь от священного пути.
Мне все равно хочется прикоснуться к Черному Камню. Ведь настоящий камень утерян, значит, эта симуляция – лучшее, что нам осталось.
– Получается, пока не совершишь паломничество, ты в каком-то смысле не настоящий Хаджи, – говорит она.
– Значит, пока ты не выиграешь сражение, как Томое Гозен, ты не настоящая Томи?
– Я никогда не сравнюсь с ней, – пожимает плечами Томи.
Но у нее прекрасно получается, она неуловима, как струйка дыма, ее душа и ум находятся в полной гармонии, когда она демонстрирует искусство владения катаной. Для себя она увеличила сложность, ее противник опасен и скор, но она останавливает его в прыжке и пронзает клинком грудь.
– «Сэн», – говорит она, называя удар. – Мы ударяем одновременно, но у меня получается быстрее.
Она отходит назад, становится в новую боевую позицию: левая нога чуть впереди, меч поднят высоко над головой. Противник внимательно наблюдает за движениями ее ног, готовится. Она начинает приближаться, его мышцы напрягаются, но он не успевает даже пошевелить мечом, как ее катана молниеносно рушится прямо ему на голову.
– «Сэн но сэн», – улыбается Томи. – Он пытается ударить, но я вовремя останавливаю его.
Она вновь отступает назад, опустив меч острием вниз и спрятав его за спиной. Противник осторожно приближается. Ближе. Она стоит абсолютно неподвижно. Затем неожиданно поворачивается со скоростью выстрела и перерубает ему горло, прежде чем он успевает даже пошевелиться.
– «Го но сэн». Он больше не пытается сражаться. Я освобождаю его от мук. Я бью раньше, чем он приходит в себя.
– У тебя настоящий талант. Я глубоко потрясен.
– Это не талант, – возражает она. – Попробуй потренироваться столько, сколько я, и у тебя получится не хуже.
– Возможно, – соглашаюсь я. – Но не думаю, что у меня получится так же искусно, как у тебя. Ты делаешь из схватки поэму.
– Да, это сродни поэзии, – соглашается она, и улыбка озаряет ее лицо, как солнце озаряет клинок. – Во всяком случае, я так это чувствую.
Она говорит, что составляет новый сборник стихов «Замерзший цветок», это продолжение «Силы пауков», а поединки прекрасно очищают сознание. Мне интересно, откуда взялось название и что оно значит, она объясняет, что оно родилось во время ее исследований для Вашти. Однако ей, видимо, тяжело об этом говорить, и я не настаиваю.
– Наверное, самурай чувствует себя очень одиноко, – спрашиваю я.
– Иногда.
– А бывает, что кто-то вызывает тебя на поединок и побеждает?
– Ты хочешь посмотреть дуэль?
Вскоре я оказываюсь в другом месте и другом времени. Мимо проезжает карета, окатив меня грязной водой. За окнами я вижу осунувшиеся лица семейства аристократов, на них написаны отчаяние и страх. Вслед за каретой бегут крестьяне. Я дрожу, и не только от холода. В японских одеждах эпохи феодализма мы с Томи превратились в анахронизмы. Это домен Пенни, и она чувствует себя как дома. Здесь воссозданы времена Французской революции по книге, которую я не читал. «Скарлет Пимпернель». На Пенни одежда
