Геннадий уже вышел на берег. Шел по песку, направляясь в лощину у косогора. За ним шли солдаты, тянули металлический трос.
За крутым поворотом реки гремела канонада, выл ветер боя и вдруг… вспыхнуло, осветилось далекое небо. Над рекой повисла ракета. На мгновение все вокруг затихло… и в это мгновение солдаты упали, прижавшись к мокрому песку. Геннадий оглянулся и увидел на реке вторую лодку. На лодке – Янка… «Значит, они его взяли с собой…» Янка поднялся и машет рукой и кричит. Кто-то пытается зажать ему рот, лодка шатается и разворачивается по течению. Тогда Геннадий решает: «Теперь все… надо быстрей, быстрей…» Громко, требовательно он кричит лежащим солдатам:
– Шнель! Шнель! – и бежит к лощине. Перепрыгивает через корягу… вот уже близко опаленные вербы… бугорки песка и прошлогодних листьев. Позади немецкие автоматчики, они хотят закрепить трос на этом берегу, на нашем берегу… – Шнель! Шнель! – Геннадию кажется, что он слышит крик Янки:
– Стой, Генька! Там мины!..
«Ну да, мины… конечно же, мины… так надо… Прости!» Его сильно толкнуло в спину. Он даже не слышал выстрела, только почувствовал, как все тело потянуло к земле… почему-то сразу погасла ракета и все начало падать, падать в бездонную темноту…
Долго метался Геннадий между жизнью и смертью. Когда уже отгремели над Припятью советские пушки и догорели костры фашистских острогов-застав, только тогда различил он человеческий голос:
– Будет жить, – сказали люди в белых халатах, – крепкий хлопец.
– А Янка? – спросил Геннадий.
Никто не знал, как погиб его друг. То ли был он убит на реке, когда пытались немцы переправиться на левый берег, то ли обозленные неудачей фашисты расстреляли его перед тем, как покатилась на запад вся их разбитая армия…
Геннадий бродил по изрытой, уже остывшей земле, вокруг пепелищ немецкого лагеря. Надеялся найти какой-либо след… Ждал, может, объявится, может, подобрали Янку, как подобрали его, полуживого, и увезли подальше от знакомой деревни. Наяву, как во сне, виделся последний час расставания. Временами казалось – он виноват в смерти друга. Он повел его на рыбалку. Он принял условия долговязого офицера, не сказал Янке о страшном решении. Остался жить…
Геннадий самозабвенно рассказывал о подвиге. Выходило по этим рассказам, что не он, а Янка первый решил навести фашистов на мины и Геннадию ничего не сказал, желая спасти его от неминуемой гибели. Что Янка на первом допросе держал себя как герой. Что, если бы не его храбрость, прорвались бы фашисты в тыл нашим…
Во Дворце пионеров повесили фотографию в траурной рамке. Портрет пионера-партизана Яна Вальковича. Часто вспоминали его на слетах и торжественных вечерах. Люди знали, не было у Геннадия ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер. Был только Янка, такой же, как он, сирота. Оттого и сдружились хлопцы, как братья, да разлучила их смерть.
В суете новой жизни забывались утраты. Затухала тоска и у Геннадия. Год за годом… Беспокойная деятельность журналиста увлекла любознательного, жадного парня. Все реже и реже вспоминал он уже далекое детство. Лишь иногда темнели глаза, обращаясь к тому, что унесли мутные воды весенней реки.
Видно, тихий пруд в лондонском парке да разговор о полесских просторах неожиданно всполыхнули память о последней рыбалке.
В тот час Геннадий ничего не рассказал. Сергей позднее услышал эту историю и записал.
Геннадий торопился узнать как можно больше об Англии и Лондоне.
Запись Сергея: Появились первые плоды суэцкой авантюры. Корреспондент «Дейли уоркер» сообщает:
Вырезка из газеты: УВОЛЕНО ШЕСТЬ ТЫСЯЧ РАБОЧИХ! Из-за нехватки горючего на английских предприятиях «Форд мотор компани» тридцать тысяч рабочих переведены на трехдневную неделю.
Шесть тысяч человек уволены. Предстоят новые сокращения.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
УЛЬТИМАТУМ ПРЕДЪЯВЛЕН!
Как стало известно из внушающих доверие источников, английское правительство потребовало от полковника Насера: в течение двенадцати часов отвести войска от канала на десять миль, после чего англо-французские войска займут Порт-Саид и Суэц!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Из книги Джонсона: Это был самый грубый в истории международных отношений ультиматум. Эйзенхауэр предложил Лоджу, представителю США в Совете Безопасности, препятствовать англо- французским военным операциям.
Англия оказалась в моральной изоляции. По истечении срока ультиматума парашютные войска не были высажены. Штурм начался только через несколько дней и ничего не дал. Египтяне блокировали канал. В результате Англия лишилась двух третей поставок средневосточной нефти. Она стала «экономическим пленником» Соединенных Штатов Америки.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Запись Сергея: «Дружба дружбой, а табачок врозь». Эйзенхауэра не интересовал мир в Египте. Ему хотелось наложить лапу на Суэц, поэтому решено было связать руки своих же партнеров – Англии, Франции и Израиля.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Из газет: («Дейли телеграф энд морнинг пост»)
Президент Эйзенхауэр принял решение заставить Израиль уйти из района Газы. Президент, основывая политику на личном моральном авторитете, в опасной степени вверил судьбу провидению. Полковник Насер
