Вчера объявили, что решением пана попечителя Кривуш исключен из университета. Бедный Николай! Как все здесь несправедливо. Даже диплом бакалавра, на котором так красиво написано его имя «Францискус Луце де Полоцко – бакалавр», кажется ему тоже фальшивой бумажкой.
Нет, ничто его не удержит. Ни воспоминания о Маргарите, ни добрые друзья, убеждавшие остаться, обещая защиту и помощь.
Не из-за боязни покидает он этот город. Решение, однажды принятое им, не могло быть изменено. Изменив его, он изменил бы самому себе. Этого Георгий никогда не допустит. Зная характер Францишка, друзья прекратили уговоры.
– Пора, Франек, – сказал Вацлав.
Георгий окинул взглядом маленькую комнату, где он провел два долгих, незабываемых года.
Друзья вышли…
Вашек не позволил Георгию взять сумки и понес их сам. Больше он не говорил ни слова.
Вот и обоз купца. Последняя минута прощания. Георгию показали место на передней телеге. Солнце начало подниматься над горизонтом. Купец перекрестился и сказал:
– Пресвятая дева, сохрани нас… Трогайте с богом.
Обернувшись, Георгий увидел бегущего от городской заставы человека. Это был Кривуш. Георгий соскочил с телеги и бросился ему навстречу. Юноши обняли друг друга. Купец велел остановить обоз. Вашек стоял на прежнем месте, глядя в землю.
– Во всей Польше нет лучшего бегуна, чем Николай Кривуш, – говорил толстяк, еле переводя дыхание.
– Почему же ты не пришел раньше? – спросил Георгий.
– Вот, – ответил Кривуш, протягивая Георгию несколько монет. – Я ждал, пока проснется меняла, чтобы вернуть тебе долг.
– О каком долге ты говоришь?
– Помнишь червонец в первый день нашего знакомства на университетском дворе?
– Николай, как не стыдно…
– Тебе деньги нужнее, чем мне. Ведь я все равно растворю их в адской кухне алхимика Берки. Бери, Франек!
Георгий смотрел на друга, и в глазах его стояли слезы. Вдруг он заметил:
– Что за платье на тебе? Где же твой дорогой плащ, в котором ты красовался на диспуте?
– Ах, я, кажется, забыл его у менялы, – ответил Кривуш. – Там было так душно… Ничего, Франек, и без плаща каждый узнает Николая Кривуша, шляхтича и ученого.
Телеги заскрипели по песчаному тракту. Георгий смотрел на удалявшихся от него друзей. Вот он уже не различает их лиц, не видит, как закусил губы Вашек, не слышит, как Николай, сжав его руку, говорит:
– Стыдись, Вацлав. Разве не радоваться мы должны, что наш Франек уезжает туда, где нет ни ректора, ни Рейхенберга, где он найдет себе новых друзей?
И слеза покатилась по щеке веселого студента.
Второй раз в своей еще недолгой жизни покидал Георгий друзей.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БРАТЬЯ МОИ – РУСЬ!
Глава I
Как ни тоскливо, как ни тяжело было на душе у Георгия, потерявшего возлюбленную и друзей, все же он не приходил в отчаяние.
Его окрепшая воля помогла выдержать и это испытание.
В часы бессонницы воспоминания томили сердце скорбью об утраченном, рука до боли сжимала спрятанный на груди маленький перстень. Но никто не слышал от Георгия ни жалобного слова, ни даже тяжкого вздоха.
С ним никто не заговаривал без дела, никто ни о чем его не расспрашивал. Монотонно скрипели по песчаному тракту колеса, мерно покачивались тяжело груженные телеги чешского купца.
Переправившись через Вислу, они выехали на мощенный деревом шлях Брестского воеводства, по которому Георгий проезжал два года назад, направляясь в Краков. Но теперь путь лежал в столицу Литовского княжества Вильну.
Георгий никогда не был в Вильне, и знакомство с одним из оживленнейших городов Запада было заманчивым для него.
Однако не простое любопытство заставило юношу предпринять это путешествие. Виленские купцы и старшины ремесленных цехов вели обширную торговлю со многими городами Германии, Венгрии, с Крымом и славянскими землями. Начала завязываться и торговля с Москвой. Если бы не мешали частые военные столкновения, с Москвой окрепла бы не только торговая связь. Георгий не сомневался, что встретит в Вильне московских или новгородских купцов, а с их помощью, воспользовавшись затишьем на литовско- русской границе, уедет в Московское княжество.
Хозяин обоза, купец Алеш, не знал о таком плане своего попутчика.
