труппу его брата.
«Это был тщедушный юноша, бледный, печальный — и ничего больше. Должен сказать, на первый взгляд он показался мне слишком робким, чтобы сделать из него что-либо подходящее для сцены. Особенно для комических пантомим, которые были моей специальностью. Он был каким-то скованным…»
Застенчивость выросшего в нищете и голоде ребенка не покидала Чаплина и в юности, когда он впервые узнал любовь. Он вспоминал впоследствии о своих встречах с шестнадцатилетней актрисой Хетти Келли. Он назначил ей свидание в Кеннингтон-парке, неподалеку от квартала Лэмбет.
«Я нахожу парки очень унылыми, — писал он в 1921 году, — они дышат одиночеством… А всякое одиночество всегда печально. Для меня парк — символ печали. И все же Кеннингтон-парк меня пленяет, там я не прочь побыть в одиночестве…
Именно здесь у меня было назначено первое свидание с Хетти. Каким же я был франтом в своем обтянутом пиджачке, в шляпе и с тросточкой! Я изображал из себя фата, но целых четыре часа наблюдал за всеми трамваями, надеясь, что вот-вот появится Хетти и улыбнется мне… Да, я помню себя таким — девятнадцатилетним юнцом, поджидающим той минуты, когда он. будет разгуливать по аллеям об руку со своим счастьем…
И еще сегодня я с волнением слежу, как к остановке приближается трамвай, и мне все чудится, что вот-вот я увижу нарядную, улыбающуюся Хетти.
Трамвай останавливается. Сходят двое мужчин, дети, старушка. Но Хетти нет. Хетти ушла безвозвратно. Нет и ее поклонника с тросточкой, в обтянутом пиджачке…»
Эта поэма-воспоминание кажется эпизодом одного из фильмов о похождениях Чарли. Легкая грусть, которой она окрашена, часто овладевала в то время Чарльзом Чаплином, актером пантомимы, комедиантом из труппы Карно…
Пантомима, созданная греческим и римским плебсом, позднее, в век Людовика XIV, превратилась в благородный, высокий жанр балета. Но народная пантомима от этого не погибла. Она была возрождена во Франции в 1830 году Гаспаром Дебюрю, а в Англии в 1890 году — Дэном Лено, любимцем юного Чаплина.
Среди актеров труппы. Дэна Лено «Водяные крысы» самым знаменитым был Литтл-Тич, «более известный, чем принц Уэльский».
Это был маленький человечек в непомерно больших башмаках, с помощью которых он издевался над законами равновесия. Выступал он обычно в лохмотьях бродяги и в цилиндре. Когда Литтл-Тич возвратился после войны в Париж, кое-кто из несведущих людей обвинил его в подражании Чаплину, между тем как он был одним из его учителей.
На тротуарах Кеннингтон-род (1889 г.)
Обложка нот песенки Чарльза Чаплина-отца «Девушка была молода и прелестна» с портретом автора.
Афиша спектакля пантомимы Фреда Карно «Ночь в лондонском клубе» в театре «Импресс» (1913 г.)
Внизу в центре и третий сверху — Чаплин. На афише карикатура на Чаплина в роли элегантного пьяницы.
«Работа» (1915 г.) Приятель маляра (Педди Мак-Гайр), маляр (Чарльз Инсли) и Чарли (Чарли Чаплин).
Незадолго до того, как распалась прославленная труппа «Водяные крысы», молодой Фред Карно создал соперничающую с ней труппу «Безмолвные птицы».
Сидней, а за ним и Чарльз, поступив в труппу Карно, репетировали свои спектакли на окраине Лондона, в Кэмбервеле, на правом берегу Темзы, к югу от Лэмбета. Здесь, неподалеку от вокзала, находились три больших полуразрушенных здания, собственность короля мюзик-холла. В них размещались склады костюмов, декораций, бутафории. Для репетиций в распоряжении актеров было множество площадок. В каретных сараях стояли коляски, принадлежавшие Фреду Карно и служившие для переброски актеров из одного мюзик-холла в другой. На этой «фабрике смеха» Сидней и Чарльз были заняты целыми днями, подготавливая свои номера вместе с танцорами, акробатами, певцами и жонглерами.
Постановщик комических пантомим не имел своего театра. Он распоряжался несколькими актерскими труппами, подготавливая все новые и новые программы. Спрос на пантомимы со стороны английских мюзик-холлов, входивших в крупные театральные объединения, был велик. Стремясь к завоеванию новых рынков для сбыта продукции «фабрики смеха», Фред Карно посылал свои труппы в доминионы, в Америку, во Францию. Этот крупнейший постановщик клоунад сумел придать своей продукции отпечаток своеобразия, особый стиль, Луи Деллхок считал, что «всем лучшим в своем мастерстве» Чаплин обязан труппе Карно. По словам Деллюка, ее спектакли были классикой пантомимы, потому что у Карно «тщательно сохранялись традиции эксцентрической комедии. Акробатика, пародии, мрачный смех, смешная меланхолия, танцы, жонглирование — все эти номера объединялись одним нехитрым сюжетом… Комизм этих забавных фарсов строился только на безучастной невозмутимости исполнителей или оплеухах, пинках и пирожных с кремом… Английский фарс отличается прежде всего невероятной стремительностью ритма и композиционной законченностью. Здесь все выверено, подогнано, собрано. Все попадает в цель, как удар, нанесенный уверенной рукой боксера высокого класса. Все это в целом оглушает, как неожиданный пушечный выстрел»[4].
Спектакли Карно занимали иной раз целый вечер. По диалогу в этих спектаклях — по строгим законам английского мюзик-холла — отводилось не более двадцати минут; все основное актеры должны были выразить жестами. В этом театре, который был школой актерского мастерства для Чаплина, главным комическим приемом была незадачливость. Комики труппы Карно, эти современные сизифы, с забавным изумлением глядели, как скатывалась вниз глыба, только что поднятая их упорными, мучительными усилиями чуть ли не на вершину горы. Самозабвенный пианист продолжал играть на пианино, распадавшемся под его пальцами. Тучная певица торжественно готовилась спеть оперную арию — и не могла извлечь из горла ни одного звука. Неловкий грабитель сам привлекал внимание полиции, с грохотом разбивая посуду и опрокидывая мебель. Неизменный пьяница терпел поражение в своих столкновениях с лестницами и газовыми фонарями…
Ничего отвлеченного не было в этих клоунадах, где вещи боролись с людьми и побеждали их. Красные и белые бильярдные шары убегали от игрока; на глазах у элегантного пьяницы, поздно ночью вернувшегося домой, оживала лежавшая у кровати медвежья шкура и, превратившись в хищника, разрывала незадачливого джентльмена на части. Но никто и не думал оплакивать погибшего. Вся английская пантомима была окрашена беспечной жестокостью детских песенок. В колыбельных песенках британских кормилиц отрубленные головы и тела, пронзенные шпагами, столь же обычное явление, ка:; убийство судьи, полисмена и самого дьявола, совершаемое Панчем и Джуди — персонажами лондонского кукольного театра. Когда в мюзик-холле взрывом раскидывает на все четыре стороны разорванное на куски тело какого-нибудь зазевавшегося бедняги, то стоит лишь собрать и сложить все части вместе да приставить голову к плечам — и воскресший клоун продолжает свой танец.
Чарльз Чаплин дебютировал на «фабрике смеха» в спортивной пантомиме «Футбольный матч». Фред Карно не симпатизировал хилому юнцу и поручил ему роль предателя-негодяя. В Голливуде еще и сейчас, полвека спустя, продолжают соблюдать непременное правило английской драматургии: негодяй должен быть небритым. У негодяя Чарли — усики и большая, мягкая, надвинутая на глаза шляпа, подчеркивающая
