проигнорировала его присутствие, да и сам величавый директор почувствовал себя немного неловко из-за присутствия какого-то парня во время тщательного анализа и нескромного исследования физических данных женщины, обратившейся к нему с вопросом.
В то самое мгновение, когда меня бессовестно заценивал директор канала (навряд ли это был взгляд профессионала), появилось несколько купидончиков, и они взволновали атмосферу вокруг нас стрелами и ветерком, который пошевелил мои волосы. Какой потрясающий момент! Время во всем мире остановилось, чтобы Дель Торо и я смогли созерцать друг друга в тишине и покое, пока все, кому не лень, присваивали его заслуги перед знаменитостями. Небо разразилось светлыми обещаниями в мой адрес!
Через два дня состоялась встреча. Секретарша уже была предупреждена, что я позвоню. На этой встрече присутствовали мы все: я, Даго, представитель от руководства проекта, Марку Антониу, директор редакции «VIP», Рикарду Пэкнесс, правая рука директора по маркетингу. Я хотела хорошо выглядеть, но так, чтобы не показать, что планировала хорошо выглядеть. Хотела быть в меру женственной, очаровательной, но не вульгарной, но не небрежной. Ароматной, но без духов, яркой, но без макияжа, привлекательной, но без показухи. Иными словами, я хотела быть идеальной.
Первое собрание было успешным. Мне удалось достаточно ясно, объективно, убедительно и мило объяснить все и заставить их приобрести проект, но главное – я заслужила такие сильные и непристойные объятия «Бенисиу» при прощании, что вернулась в офис обезумевшая от радости. Я была так решительна, продвигая нашу программу на телевидение, не только стремясь освободиться от рутинной тягомотины на работе и совершить профессиональный прорыв, но и чтобы иметь возможность долгое время наблюдать густые брови моего
В промежутке между первой и второй встречами я только и думала, что о своем бразильском Дель Торо. Я побывала на телепрограмме его любовницы, красотки-блондинки Адриан, директора телевидения (в тот момент в их отношениях был сделан перерыв). Я воображала, как эти губы целовали губы моего красавца и как это тело принимало его тело с регулярностью, свойственной любой супружеской паре. И еще воображала, как она будет очень скоро страдать от потери любимого из-за «серенькой журналисточки, которая удачно заявила о себе на рабочих собраниях». Она будет столько плакать, бедняжка, что вся ее красота поблекнет из-за опухших век и красного носа. Бедная Адриан, такая красивая и находящаяся в такой опасности из-за носатой ведьмы.
Я трепетала, ликуя, от перспективы, что меня захочет этот галантный латиноамериканский пожиратель знаменитых красоток со всей территории страны. Итак, подошла вторая встреча.
Дель Торо принял меня в громадном конференц-зале «Бандейрантеш». Он лукаво улыбался, как будто ждал этой встречи не из-за содержания разговора, а из-за возможности увидеть меня (не то чтобы он совершенно не был заинтересован программой, иначе он не стал бы тратить свое драгоценное время на встречи с нашей компанией, но предполагаю, что мое присутствие придавало особый оттенок нашей совместной работе).
Мы обсуждали детали формата программы, функционирования, обеспечения всех необходимых распоряжений настолько заинтересованно, насколько только могли притвориться. Но на самом деле (я говорю про себя, так как было бы слишком самонадеянно утверждать то же и о другом человеке), я лишь жаждала взгляда, который бы был адресован лично мне, или непристойного прикосновения под столом, скрывающим наши ноги. Встреча была успешной, и лучшая ее часть заключалась в том, что я попросила номер его мобильного телефона, по той причине, что его совершенно невозможно было достать через секретаря в рабочее время, и эта проблема замедляла развитие проекта. Потрясающе улыбаясь, он удовлетворил мою просьбу и попросил мой номер, чтобы занести в память телефона.
Когда я вышла из офиса, моя душа ликовала, как никогда, и я все еще хранила физическое ощущение от сильнейшего объятия Дель Торо и номер его телефона в памяти моего мобильника. Встреча была успешной со всех точек зрения, а у меня был материал, чтобы оживить длинные ночи, наполненные Четом Бэйкером и моей маленькой подушечкой.
Я только переступила порог редакции после визита к нему, как он уже позвонил. Я не могла поверить своему счастью. Он сказал пару слов по работе, а потом сделал попытку завоевания. И я сдалась, естественно (кто может устоять перед Дель Торо?). Я боялась, но сдалась. Он заставил меня пообещать, что я позвоню ему вечером из дома. И я пообещала. И лишь потом меня охватила сумасшедшая паника, страх, что я все поставила на карту, ужас, что меня могли неправильно понять, увидеть во мне вульгарную женщину. Я почувствовала стыд, когда представила себе, что он мог просто захотеть трахнуть меня, подумав, что я очередная девочка, стремящаяся завоевать внимание директора телеканала нехитрыми методами, которые знает любая женщина (что все же неприменимо к моему случаю, ведь я некрасивая и умная). Короче говоря, тысячи ужасных предположений заполонили мой мозг. Я сильно раскаялась, что дала слабину.
Вечером, когда дочки уснули, я позвонила. Я играла роль дурочки, которой, возможно, и была, признавшись, какое мучение причинила моему наивному разуму маленькая беседа по телефону. Таким образом, я еще ближе подошла к тому, чтобы меня считали кретинкой: я сказала, что совершенно не претендую дать ему (ну разве что в своих фантазиях – с помощью указательного пальца или «немца», но об этом ему необязательно было знать), и уж тем более не собираюсь связывать личную жизнь и развитие проекта (святая наивность!). В конце концов я достала беднягу своими причитаниями, сопровождаемыми внутренней истерикой. Он был неподражаем (это, видимо, был еще тот тип, но он был убедителен и изящен): он успокоил меня и рассыпался в комплиментах в мой адрес. Сама изысканность. И тут он заявил, что хочет прийти. «Оля-ля,– подумала я, – вот это да!» Но я не устояла (прости, Господи, прости) и сказала, что спущусь поговорить с ним в машине и не смогу пригласить его к себе («Отче, пронеси чашу сию мимо меня, Отче!»). Ну и угадайте. Как только я села в машину, этот сукин сын меня поцеловал. Поцеловал пленительно, изысканно и незабываемо. Я была ошеломлена. И мы целовались больше часа. Ай, Иисус, Мария, Иосиф! Какого черта я натворила?
Нашему телепроекту покровительствовали директор объединения Паулу Нугейра и директор по маркетингу Алешандре Калдини, что означало для нас карт-бланш в творческом плане и относительную свободу действий. Они были ответственны за коммерческую сторону проекта и создание рабочей модели для телевидения. Но прямо накануне съемок руководитель программы совершил перестановки в руководстве, что нам несказанно повредило. Команды были лишены некоторых людей, некоторые группы распустили или перемешали по критериям, отличным от прежних. «VIP» вышел из отдела мужских передач и попал в состав команды «Стиль». Первым из многочисленных наших лишений стало отсутствие интереса отдела к созданию рабочей модели программы. Сославшись на нехватку денег, наш проект отложили в долгий ящик и в конце концов забыли про него.
Вместе с телепроектом рассеялась и другая моя мечта: завоевать любовь Рожериу. Я была уверена, что если бы мы какое-то время работали вместе, я успела бы продемонстрировать, насколько я интересная и очаровательная, и он бы обязательно влюбился в меня. Но в отсутствие каких-либо профессиональных контактов, те редкие телефонные звонки, которые мы обычно делали друг другу поздней ночью, становились все более редкими.
У нас была еще парочка романтических интерлюдий в его бронированной машине, но скоро стало совершенно ясно, что эта история никогда не станет публичной. Ну или, по крайней мере, в тот период, когда я была так бедна и никому неизвестна. Тогда я решила отдалиться и больше не приоткрывать укромные уголки своего тела для этого мужчины из страха, как бы не влюбиться самой (он был так же хорош или, возможно, даже лучше, чем Бенисиу дель Торо), и не быть затем выброшенной. Перспективы не обещали ничего хорошего, так как я никогда не смогла бы соперничать с Адриан в популярности, красоте и богатстве. При холодном, объективном и совсем не оптимистичном анализе я сделала то, что сделала бы на моем месте любая более или менее рассудительная: я сняла розовые очки.
Я пережила то, что сама захотела пережить, увидела то, что хотела увидеть; так поступают все жители нашей планеты. Что есть жизнь, если не личная ассимиляция, которой мы подвергаем факты и их варианты? Было очевидно, что Дель Торо нисколько не увлечен моей великой личностью и не впечатлен настолько, чтобы посвятить себя мне. Его хитрость и его умение соблазнять были обратно пропорциональны моей способности разбираться в людях, и чем больше он старался заставить меня поверить, будто между нами
