температурой 39. Было ясно, что лишь перспектива легко завладеть мной могла заставить больного мужчину подняться с постели и приехать.
Мое беспокойство и его напряженность были очевидны для нас обоих. Он был молчалив, спокоен и насторожен. Я нервничала, стараясь казаться радушной хозяйкой, но не быть слишком назойливой и не выдать сожаления о том, что пригласила его в свой дом. В довершение всего дождь шел как из ведра и было невыносимо холодно раздеться даже на секунду. Мы пробыли дома совсем недолго. Вдруг я набросилась на него. Уж не знаю почему (возможно, из-за того, что я ужасно нервничала), я решила, что это лучшее, что я могла сделать, чтоб пригласить его к любовной игре.
Я закрыла глаза, предвкушая, что цель моего приглашения будет вот-вот достигнута. И вдруг поняла, что все, чего я хотела, – это маленькой капельки нежности. Итак, он был со мной – самый красивый парень, из всех кого я знала. Он был непреодолимо соблазнителен. Понемногу ко мне вернулась уверенность, и я решила, что в худшем случае я просто не получу удовольствия (но получу подтверждение, что стала фригидной) и никогда его больше не увижу. А это не будет иметь никакого значения, ведь мы и так не виделись, по крайней мере, лет пятнадцать.
Он был воплощением сексуальной силы, в этом не стоило даже сомневаться. Его тело говорило за него. Мы занялись сексом. И он разочаровал меня во всем, в чем только можно было разочароваться.
Разочаровал тем, как мало времени он уделил тому, чтобы разогреть и подготовить меня, тем, как быстро он пробежал по моему телу, и тем, как быстро он кончил. Можно было прямиком отправляться на свалку; я чувствовала себя жестоко обманутой, униженной и преданной теми ожиданиями, которые я лелеяла на счет этого парня. Не было ничего потрясающего ни в один из моментов, составляющих процесс соблазнения: ни в диалоге, ни в прелюдии, ни даже в самом ответственном моменте. Это был мой очередной провал в школе любовников. В чем была загвоздка? В периоде завоевания? В скорости? В размере, в конце концов? Это был просто провал (и я снова, к недоумению всех феминисток, должна была притвориться, будто чувствовала то, чего не было). Во второй раз он достаточно долго старался, должна признать. Но так и не смог реанимировать меня, реабилитировать себя после предыдущего оглушительного фиаско.
К счастью для нас обоих, мы оба долго спали утром, которое последовало за gran finale[9] , и проснулись за минуту до того, как распрощались навсегда.
Я снова разрыдалась, но с удовольствием и энтузиазмом превратила неудачное свидание в красивую эротическую хронику, первую, какую я написала для «VIP». Это совершенно не походило на мой обычный стиль (или на то, что я считала своим собственным стилем). Это была новая попытка быть принятой и заставить всех на работе восхищаться мной, и, наверное, по моей собственной глупости, я использовала лаконичный, наполненный паузами стиль моей предшественницы.
Всем понравился текст и не понравилась я. Но, пусть в статье все было выдумано, зато это была возможность впервые подписаться моим новым псевдонимом: София К.
Чем хуже, тем лучше
Замечательное исполнение недостижимой когда-то мечты
София К.
Все дело зависит от того, как за него приняться. Провокация и эффективность. Этому меня научил Ромуалдо. Через много лет после нашей школьной поры, когда наши сексуальные отношения не заходили дальше, чем мастурбация в одиночестве. Ничего больше. Разве что мысли друг о друге.
Встреча была ошеломительной. Не потому, что возродила в нашей памяти времена оргазмов в одиночку, но потому, что мы были поражены благотворностью лет, в течение которых мы не виделись. Мы уставились друг на друга. Ромуалдо стал чуть ли не втрое выше, улыбка его была все такой же очаровательной, а тело – образцовым сочетанием мускулов, каждый из которых поражал идеальной формой.
«Вау!» – только и подумала я. «Я задам этому парню», – была моя вторая мысль с пропущенным окончанием «или я ни на что не гожусь».
Во время долгих объятий я представила, с какой легкостью он мог бы размазать меня по стенке.
– Клаудиа! Не верю глазам!
– Ромуалдо! (Сукин сын, каким ты стал аппетитным!) Сколько же лет я тебя не видела? (Сколько же времени назад я уже могла тебе дать? Неужели твой инструмент такой же огромный, как все остальное? Он мулат...)
– Да, старушка, сто лет. Как ты изменилась!
– Да уж, изменилась. Стала хоть чуточку лучше? (Надеюсь, я тоже стала более сексуальной.) Повзрослела я, а? (Натрахалась, поумнела, познала оргазм, потом супероргазм – да-да, он существует! – давала много, но не столь уж многим.)Я уже не та нежная маленькая девочка, что раньше.
– Да, но ты все такая же красивая.
– Как хорошо, что ты так думаешь! (Прелесть! Он хочет меня!) А ты-то как изменился! (О, да у него стоит! А какая у него попка!) Жаль, что мне уже пора. (Черт, и правда, надо идти.)Возьми мою визитку. Позвонишь на этой неделе?
– Конечно, завтра же позвоню тебе. Я был счастлив тебя повидать!
– Я тоже была счастлива! Чао! (Ух, не обнимай меня так, а то я уже совсем мокрая. Давай же, не расслабляйся: быстро повернулась и пошла не оглядываясь. Он будет смотреть на мою задницу. Буду вилять бедрами.)
Он позвонил меньше, чем через сутки.
– Клаудиа?
– Кто это? (Логично. Должна же я играть натурально.)
– Ромуалдо. У тебя все в порядке?
– Привет. Да. (Так уже куда лучше.)
Итак, киношка, пивко, перекус в кафешке, музычка. Все как надо. И напряжение все растет.
Нельзя сказать, что он был совершенно интеллектуально обделен. Он говорил, что никогда не может выбрать, что купить, когда заходит в книжный магазин (предполагаю, что решением трудной задачи являлось не купить ничего). Не был он и тонким психологом. Но в нем было какое-то непередаваемое очарование (помимо светящихся глаз, широкой улыбки, огромных рук, подтянутого живота и упругой аппетитной попки): никто бы не усомнился, что секс – его призвание. Бескомпромиссная мужественность. Одно то, как он невзначай касался моего колена, пока перечислял правила игры в волейбол, было настолько непристойно и сладострастно (легко, нежно и медленно), что я даже вынуждена была его остановить. Долгий глоток пива. Неистовый. Один пристальный взгляд, и я почти растаяла. И поцелуй. И я сдалась.
Я потеряла способность мыслить. Меня охватило желание раздеть его. Сделать все... Я мечтала скорее оказаться дома.
Я не стала ходить вокруг да около, не стала создавать никакой романтичной обстановки. Наверное, потому что я не могла себе представить мужчину такого типа на своих простынях. В первую очередь, из-за распятия на груди. И из-за ужасного вкуса к ужасной музыке. Я сказала: «Давай приляжем». И легла.
Он снял одежду без всяких церемоний. И... господи боже! Черт подери, что же это такое? Он был еще в сотню раз привлекательнее, чем можно было себе вообразить. Настолько привлекательнее, что дальнейшее уже не надо было предсказывать. Самоконтроль отключился полностью – ведь бояться нечего, когда завтра не существует.
Я отдавалась так, словно это было в последний раз в моей жизни. Я была сверху, снизу, сбоку. Он был богом во всем, что мне так нравится. Моя интуиция никогда меня в этом не подводила, будь
