Последовала комбинация кадров, сделанных во время поединков, на которых Хеншоу, выставив на обозрение свое накачанное и почти обнаженное тело, одерживал победы над соперниками. Сияющий издал такой звук, словно его сейчас стошнит.
– Вот что мне предложили в обмен на вашу смерть, – сказала доктор Бальдино, повернувшись к здоровяку. – Если учесть, что я никогда не горела желанием взвалить на свои плечи ответственность за вашу жизнь, то мне кажется, я помогаю вам уже тем, что просто держу вас здесь. Не кажется ли вам, что с вас причитается несколько ответов?
Сияющий вытер тряпкой руки и встал. Он метнул один из своих длинных, напряженных взглядов в доктора Бальдино, а точкой послужила протяжная отрыжка. Бальдино передернулась от отвращения.
– Не дождешься. Эй, я уже сделал тебе предложение. Я получаю свободу, ты – мою сперму. Больше не о чем и базарить.
Они молча смотрели друг другу в глаза.
– Что ж, – наконец сказала доктор Бальдино. – Кажется, я знаю, какой ответ мне дать мистеру Хеншоу. Поскольку вы, очевидно, свою жизнь ни во что не ставите.
– Ну уж нет. Это вы ни во что не ставите свою дырку, – сказал Сияющий.
Менискус больше не мог сдерживаться.
– Ты грубиян! – закричал он и вскочил с кровати.
Сияющий смерил его предостерегающим взглядом, словно напоминая, чем все закончилось в прошлый раз, когда Менискус попытался защитить честь доктора Бальдино. Менискус отвернулся и принялся яростно чесать заднюю сторону шеи.
Доктор Бальдино сокрушенно покачала головой.
– Грустно смотреть, во что превратились вы и весь ваш вид, – сказала она. – Тепличные растения. Мне искренне жаль вас. Очень хотелось бы помочь, но я просто не могу позволить вам уйти. Вы умрете. А что касается вашей спермы, что ж… послушайте, я весьма сожалею, что вы оказались в подобном положении, но я не вправе дать вам возможность воспроизвести ваши гены. Вам ничего не остается, кроме как признать, что вы – эволюционный тупик. Женщин привлекают известные имена. Нас окружает жестокий мир, и нам придется действовать в соответствии с испытанными методами.
Менискус замер, ожидая дальнейших действий Сияющего. К его удивлению, Сияющий мирно рассмеялся.
– Это опасный мир. Вы хотите Хеншоу, верно? Известных мужчин, так? Что ж, забирайте его. Флаг вам в руки, вперед, поимейте его на полную! Да, человечество проклято, и никого сие не волнует, кроме меня одного.
Менискус привстал на кровати. Доктор Бальдино повернулась спиной и стала собирать свои вещи, собираясь уходить. Сияющий просто стоял возле своего велосипеда, вперив взгляд в спину доктора Бальдино через плексигласовую перегородку, качая головой, с легкой усмешкой на лице.
– Не следует тратить усилия на то, чтобы что-то кому-то доказать, Пискля. Запомни это. Ты ничего нового им не откроешь, так что лучше уж оставить свои мысли при себе.
Менискус не ответил. Ему стало почему-то стыдно за Сияющего.
Но доктор Бальдино снова подошла к стеклу, держа в руках рекламный пакет Арни Хеншоу. Карточка «Потри и понюхай», пропитанная феромонами, покоилась в ее левой руке. Направляясь в их сторону, она рассеянно помахала карточкой у носа. Менискусу показалось, что кровь прихлынула к ее лицу. Несомненно, этот непонятный запах почему-то расстроил ее.
«Почему феромоны в „Потри и понюхай“ Хеншоу совпадают с вашими?» – когда-то спросила Наоми. И впрямь почему, заинтересовался Менискус, в то время как Сияющий пошел к доктору Бальдино и встал так близко, что их разделяло только плексигласовое стекло.
Сияющий высунул язык и сладострастно провел им по стеклу. Доктор Бальдино отпрянула.
– Она хочет меня, Пискля, – сказал он. – Ты только посмотри на нее. Зрачки расширены. Соски торчат. Готов поклясться, она вся мокрая. Давай-ка, крошка, прими еще одну дозу феромончиков.
– Мне надо поговорить с Менискусом, – сказала доктор Бальдино.
Менискус привстал.
– А вот ему с тобой разговаривать не хочется.
– Пусть он сам мне об этом скажет.
– Пошла к черту, сучка!
Система безопасности возвестила о прибытии Наоми. Доктор Бальдино, вздрогнув, повернулась поздороваться. Менискус сделал шаг по направлению к ней. Она хотела поговорить с ним. Должно быть, собиралась объяснить, что с ним происходит.
– Сегодня не твоя смена, Наоми.
– Я подменяю Грету. Она собирается с ночи занять очередь, чтобы получить билеты на «Шествие боровов» в Атлантисе. Отправилась сегодня после обеда на автобусе с остальными матронами.
– Ты справишься, не уснешь?
– Я? – Наоми жеманно сложила руки, обильно разукрашенные татуировками. – Со мной никаких проблем, доктор Мэдс. У меня есть неистощимый источник энергии.
Доктор Бальдино определенно была не в себе, потому что она даже и бровью не повела, хотя всегда начинала мяться, стоило лишь Наоми упомянуть о своих кожных коктейлях, сексуальной жизни или буддизме. Она, по всей видимости, пропустила замечание Наоми мимо ушей. Менискус молча смотрел на нее, надеясь, что доктор Бальдино снова к нему обратится, потому что сам он не осмеливался заговорить с ней, особенно сейчас, когда туша Сияющего громоздилась между ними. Но теперь, когда Наоми вернулась, доктор Бальдино резко заторопилась уйти. Она закуталась в пиджак, словно ей вдруг стало зябко. Проверила последние показания «И-МИДЖа» и быстро проинструктировала Наоми. Затем она ушла.
– Скатертью дорога! – сказал Сияющий. – Эй, Наоми, дай-ка нам мексиканских тако, будь хорошей девочкой.
Менискусу пришла на ум парочка гадостей, которые ему хотелось бы сделать, но у него все еще не сошел синяк под глазом двухдневной давности, когда он не успел укрыться во время очередной стычки с Сияющим, который учил его драться. Кроме того, СЕ принялся жонглировать своими гаечными ключами. Поэтому Менискус ограничился лишь словами:
– Ненавижу тебя!
– О-о-о, это уже становится смешным! – Сияющий схватил рулон туалетной бумаги и тоже стал ею жонглировать. – Учитывая тот факт, что тебе следовало бы ненавидеть
– Это не
Сияющий сказал:
– Этого достаточно, чтобы проникнуться к ним подозрением. Тебе следовало бы порадоваться, что тебя бьют в открытую. Я тебя с первого дня об этом предупреждал.
– Это просто глупо, – сказал Менискус, не понимая и не желая понять. Он забрался обратно в кровать и прикрыл глаза, собираясь вернуться в игру. СЕ рванул через всю комнату и вцепился ему в плечи.
– ПРОСЫПАЙСЯ, ПАРШИВЕЦ! – Округлившиеся глаза уставились на Менискуса. У него перехватило горло. – ЧТО ТАКОЕ? ЧЕГО ЭТО ТЫ РАЗНЮНИЛСЯ?
– Почему ты так на меня смотришь?
– Смотрю как?
– Никто еще не смотрел на меня вот так.
– Как так, твою мать?
