восставал… он помещал уаку в храм солнца, называемый Куриканчей, где имелось много алтарей… или еще он помещал эти уаки в другие части [храма], или на дорогах, ведущих в направлении провинции происхождения…» [Курсив наш.]
Предложение о том, что «захват» сыновьями Солнца андских родословных уак, земных изображений звезд, было действием сочувствующей магии на службе у Пятого Солнца, полностью подтверждается анонимным хронистом, который сообщает нам как раз о том, как поступали с этими уаками после того, как приносились в Куско. Говоря о храме Солнца, хронист утверждал:
«Имелся в Куско храм, который был подобен Пантеону в Риме, где были собраны все идолы [то есть уаки/ всех наций и народов, подчиненных Инке, каждый идол на своем алтаре, со своими знаками отличия, но с цепочкой на своих ногах, обозначающей подчинение и вассальную зависимость его народа». [Курсив наш.]
Там, в храме Солнца уаки стояли прикованными под Солнцем. Они имели цепочки не на руках и на шее, ни даже прикованными за одну ногу. Уаки были прикованы цепочкой за обе ноги, потому что, поскольку они представляли звезды, их обыкновение двигаться относительно Солнца должно было любой ценой быть приостановлено, чтобы Пятое Солнце оставалось в живых. Так что уаки находились под арестом.
Опять же, как и в случае с интиуатаной и системой секе в Куско, на первый план у инков выдвинулся господствующий образ мысли, привязывавший звезды к судьбе Солнца. Тем не менее даже эти очевидные образы могли подвергаться здоровому скептицизму. В конце концов, как сообщил анонимный хронист, считалось, что содержание уак в цепях «обозначало подчинение и вассальную зависимость народа». Если за этой картиной не стоит ничего более, кроме стремления инков посредством какого-то неопределенного космологического фетиша склонить обманом народы Анд к повиновению, тогда инки должны занять место среди самых великих в истории мошенников. Возвращаясь теперь к заключительной фазе плана Инки Пачакути по «реорганизации» уак, читатель, кому в конечном счете судить об истории, волен сам решать, были ли инки лицемерами; в какой-то мере искренность народов проверяется тем, что они готовы принести в жертву.
VI Согласно Муруа, Инка Пачакути, встретившись с Виракочей над Куско и выигрывав отсрочку в наступлении неизбежного катаклизма, немедленно предпринял два шага: во-первых, он предписал новый обычай поклонения уакам; во-вторых, распорядился, чтобы год начинался в декабрьское солнцестояние. Эту информацию подтверждают и другие источники, как, например, Бетансос, который утверждает, что Инка Пачакути изобрел обряды Капака Райми, инкское празднество, завершавшееся в декабрьское солнцестояние. Как упоминалось выше, именно в течение этого празднества происходили и угощение предков, и вооружение молодых воинов. При угрозе воротам на землю усопших со стороны мама миркук и имперской практике «ареста» родословных уак близость этих двух аспектов Капака Райми достаточно ясна.
Наряду с вооружением воинов и угощением предков, Пачакути постановил, что третий ритуал — называемый капакоча — также отправлялся в декабрьское солнцестояние. Капакоча представлял собой сложный обряд, включающий принесение в жертву животных, еды, текстиля, драгоценных металлов и человеческих детей обоих полов всем уакам Империи — то есть каждому священному месту и предмету, включая родословные уаки, но не только их. Этот ритуал представлял собой стержень плана Инки Пачакути по реорганизации уак, заключительную стадию Войны со Временем и, в буквальном смысле, тайну инков.
В то время как одни источники заявляют, что капакоча праздновался лишь иногда, другие утверждают, что он был ежегодным событием и происходил во время декабрьского солнцестояния[118]. Исследователь Анд Пьер Дювиоль доверяет обоим преданиям[119] то есть существованию ежегодного капакоча и возможности осуществления этого обряда в чрезвычайных обстоятельствах.
Во время капакочи инки приносили в жертву тысячи лам. Та фаза ежегодного капакочи, которая предполагала убой животных, в особенности убой лам, имела место в декабрьское солнцестояние, когда состояние борьбы небесной Ламы за то, чтобы удержать «потоп», могло непосредственно наблюдаться. По завершении убоя лам инкские жрецы помещали кровь животных в крошечные глиняные сосуды, которые должны были насчитываться десятками тысяч и распределяться по всей империи. Этот холокауст был одной из центральных тем в изображении капакочи. В обязанность каждому здоровому человеку в Империи вменялось поместить свою долю этих судов, освященных в храме Солнца, не только в каждой малой святыне поблизости, но также забрасывать их, если понадобится, то пращой, на вершину каждого холма, утеса и горы в империи. Очевидно, Инка Пачакути решительно придерживался мнения о зависимости между благосостоянием небесной Ламы и благоденствием Пятого Солнца. Он был готов вести вплоть до самых небесных ворот — через каждую топографическую вершину по всему хребту Анд — борьбу за то, чтобы сохранить жизнь Пятого Солнца.
Дювиоль характеризовал капакочу как «один из наиболее оригинальных институтов» Инкской империи. Действительно, фактически каждый аспект обряда был творением Инки Пачакути и каждый аспект, начиная со значения самого этого слова, представлял собой всесторонний ответ на пророчество Инки и в этом смысле являлся составной частью Войны со Временем.
В некоторых из ранних источников считалось, что термин капак коча означает либо «море царя» (или «море измерителя»), либо еще «королевское море». Ни один из этих переводов не несет в себе много информации, и синтаксически они, возможно, спекулятивны. Если данный термин использовался по отношению к жертвоприношениям богу, как, например, Виракоче, то это выражалось бы такими терминами, как куско капак и тикси капак, как коча капак, «(жертвоприношение) ему, который измеряет (небесное) море». С другой стороны, в наиболее авторитетных текстах, таких как у Пачакути Ямки и от информантов Авилы, данный термин переведен как капак уча.
Слово уча имеет несколько значений, одним из которых является предпочитаемый Дювиолем «грех», другим — «спекуляция», как в «делах», предпочитаемый Зуидемой. Наделение данного термина первым из упомянутых значений — «королевским грехом» или «грехом царя» — кажется, по моему разумению, судя по всему, совершенно невозможным, поскольку инки занимались расширением своей власти, а не порочили свои тайны. Интерпретация Зуидемы стоит ближе к моему пониманию термина. Как он отмечает, и Гуаман Пома, и Ольгин для обозначения имперских секретарей приводят следующие термины: Атум уча Кипок («хранитель Кипу о великих преданиях») и уча йачак (он, который посвящен в дела [уча] Инки»). Полезно обратиться к полной информации Ольгина:
Уча, или кама. Грех, или дело, или просьба. Рунаучан. Грех.
Дьос Уча. Дело Бога.
Руна уча. Мольба без родительного падежа.
Учакта камакта йачак, или уча йачак. Секретарь Инки или советник в его делах или тайнах [secretos], кому [Инка] открывает свои выводы, к которым может привести его анализ.
