желает знать, согласна ли ты бежать. От тебя ничего не требуется. Просто ты должна будешь выполнить указания человека, который покажет тебе перстень с его печатью. Я бы советовал тебе согласиться, – он пристально посмотрел ей в глаза, – иначе ты никогда не выберешься из этой чертовой тюрьмы.
Элизабет прищурила свои подведенные сурьмой глаза и окинула Леона долгим взглядом. Внезапно ее охватил такой гнев, что она едва удержалась, чтобы не вцепиться ему в лицо.
– С какой легкостью ты отдаешь свою жену другому, подлый негодяй, – вполголоса процедила она, сверля его пылающим взглядом. – Или тебя начали мучить угрызения совести? Хорошо ли ты проводишь время с этой злобной царственной ведьмой? Должно быть, она выкидывает в постели такие штучки, которые и не снились англичанкам? Лицо Леона осталось таким же бесстрастным, словно он и не слышал гневных упреков жены. – Что я должен передать принцу? – твердым голосом спросил он. – Каков будет твой ответ, о блистательная Амина?
– Конечно же, я согласна, черт бы тебя побрал, мерзавец! – в сердцах воскликнула она. – А что еще мне остается делать? По крайней мере, принц молод, красив и способен доставить женщине много чудесных минут в постели.
Она с вызовом посмотрела на мужа, не без торжества заметив, как при последних ее словах Леон заметно побледнел. На вдруг его красивые губы тронула такая издевательская улыбка, что Элизабет мгновенно залилась краской стыда.
– Значит, тебе понравилось быть с Джамилем, о зеленоглазая красавица? – вкрадчиво спросил он, не отводя от ее лица холодного, пронизывающего взгляда. – А как старый бей? Он тоже еще на что-то способен?
Тихо вскрикнув, Элизабет невольно поднесла руку к лицу, защищаясь от его жестоких слов. Ее глаза мгновенно наполнились слезами жгучей обиды. Господи, как он может быть так жесток с ней? Неужели она еще недостаточно унижена?
– Прости меня, ради всего святого, – поспешно проговорил Леон дрогнувшим голосом. – Я не хотел…
– Довольно разговоров! – вдруг решительно вмешался Селим-ага. – Проклятый неверный, разве ты не видишь, что твои слова расстроили наложницу великого бея?
Схватив девушку за руку, евнух поспешно повел ее дальше по коридору. Только страх перед наказанием повелителя заставил Элизабет собрать все силы, чтобы не разрыдаться. Теперь она окончательно убедилась, что Леон совсем разлюбил ее. Если он, всегда такой добрый, чуткий и заботливый, мог так больно задеть ее, значит, она действительно стала ему безразлична.
Пару недель спустя Мехмет-Али выселил обоих сыновей с их гаремами из Царского дворца. Это событие доставило наложницам бея такую огромную радость, что Элизабет только диву давалась. Но весь этот ажиотаж стал понятен, когда наложницы бросились занимать освободившиеся покои и устраиваться в новых комнатах. Теперь у многих из них появилось сразу по две комнаты вместо одной. Само собой, не обошлось без скандалов и слез. Мелкие и крупные стычки из-за дележа помещений случались каждый день, и, как с иронией отметила Надия, евнухи замучились махать плетьми, призывая нарушительниц покоя к порядку.
Выехав из сераля, Джамиль перебрался в просторный загородный дворец у самого побережья.
Вместе с ним на новое место отправился и Леон. К этому времени они с принцем настолько подружились, что Леону больше не приходилось работать. Да и Джамиль совсем забросил дела и целиком погрузился в чувственные утехи со своими прекрасными одалисками.
За несколько месяцев плена Леон научился свободно разговаривать по-арабски и теперь каждый день развлекал господина рассказами о чужих странах. Отношение принца к своему знатному невольнику было настолько добрым, что иногда Леона даже начинали терзать угрызения совести: ведь он вынашивал предательские замыслы, а бедный Джамиль даже не подозревал об этом. Но иного пути вызволить Элизабет из сераля, кроме как воспользоваться помощью принца, не было. Было бы верхом самонадеянности рассчитывать провернуть такое сложное предприятие, находясь в положении бесправного раба. И Леон прикладывал все усилия, чтобы склонить принца к похищению наложницы отца.
– О Асад, порой мне кажется, что мой царственный отец совсем спятил, – жаловался ему Джамиль за распитием очередной бутылки виноградного вина. – Только подумай – вслед за тунисским послом он выгнал из столицы и французского консула. Да еще при этом ударил его по лицу! Боюсь, что теперь нам не избежать войны с европейцами. Но отец не желает слушать ничьих предостережений. А как он поступил со мной и братом? Хотя, признаться, я не жалею, что мне пришлось переселиться в собственные владения. А то дело – дошло до того, что он запретил мне навещать собственный гарем. Говорит: мол, вызывай наложниц в свои покои, как это делаю я! Ха! Будто он часто это делает! Да ему уже и женщины-то не нужны, так, одно пустое упрямство!
– Однако ту англичанку великий правитель все же иногда призывает к себе, – многозначительно заметил Леон. – Ты же сам видел, как евнух вел ее в покои бея.
Джамиль досадливо махнул рукой: – Уверяю тебя, это было всего один раз. Он решил провести с ней ночь, чтобы сделать эту девушку своей собственностью и никому ее не отдавать. Ведь пока наложница не побывала в покоях господина, она еще имеет возможность покинуть гарем. – Но после всего одной ночи, проведенной с господином, женщина остается в гареме навсегда.
Поднявшись с подушек, Леон медленно подошел к открытому окну, неспешно задернул занавеси, будто опасаясь зимней прохлады. Ему требовалось хотя бы несколько минут, чтобы скрыть от Джамиля охватившее его волнение. Вспомнив, как жестоко он обидел Элизабет в тот день, Леон был готов надавать самому себе по щекам. Так, оказывается, ее вели в покои бея первый раз? Можно только догадываться, что она чувствовала в те минуты. Ему хотелось кричать от собственного бессилия. Знать, что твою любимую подвергают всяческим издевательствам, и не в силах ей помочь… Такого он не мог желать даже врагу.
– Но ведь ты не смиришься с отцовским произволом, не так ли, мой бесстрашный и находчивый господин? – спросил он, возвращаясь на свое место. – Ведь одну из невольниц-англичанок уже умыкнули из гарема!
– Да, нашелся такой ловкач, – с усмешкой протянул Джамиль. – Что ж, я от души порадовался ее побегу. Пусть эта Лейла не досталась мне, но и отцу она тоже не досталась. – Опустошив очередной золотой кубок, принц расправил плечи и решительно хлопнул себя по коленям. – Решено, – отрезал он. – Я выкраду прекрасную Амину из отцовского гарема. Нужно только дождаться подходящего момента и найти несколько отчаянных смельчаков.
Леон почтительно склонил голову, преданно посмотрев в глаза принцу.
