– Конечно, платье – не такая уж дорогая вещь, но сам поступок Амины беспримерно дерзок. Она забыла, что я – дочь самого великого бея, и, проявив неуважение ко мне, тем самым оскорбила моего отца. Я думаю, почтенный Рашид-ага, эта наложница должна получить не меньше двадцати ударов курбашом. И пусть наказание исполнит мой евнух Мельзуг.
По залу пронесся шумный вздох, а затем наступила пугающая тишина. Не было ни обычного в таких случаях злобного веселья, ни язвительных перешептываний. За несколько месяцев, проведенных в гареме Мехмет-Али, Элизабет умудрилась ни разу никого не обидеть, и сейчас в глазах, наложниц читалось откровенное сочувствие, от которого девушке захотелось разрыдаться во весь голос.
– Ты волен поступить с провинившейся наложницей по своему усмотрению, почтенный Рашид-ага. Но не забывай, что нашему господину вряд ли понравится, если тело Амины будет изуродовано, – все же предупредила лалла Хинд. – Наш милостивый повелитель говорил мне, что Амина понравилась ему и он намерен когда-нибудь еще призвать ее на свое ложе.
Сердце Элизабет сжалось, в носу защипало от подступающих слез. Она знала, что смотрительница солгала, чтобы защитить ее. Однако убедительность, с которой та произнесла свое предупреждение, подействовала на главного евнуха, и он вынес несколько иное решение, чем то, что предложила принцесса.
– Будет достаточно и десяти ударов, – непререкаемым тоном объявил он. – А приговор исполню я сам.
Красивое лицо принцессы недовольно исказилось, но спорить с главным евнухом, пользующимся доверием бея, было опасно даже для дочери. Кивнув в знак согласия, Ясмин направилась к выходу. Рашид- ага отдал короткий приказ двум евнухам, и они потащили смертельно бледную Элизабет в ту же сторону, а вслед за ними туда потянулась и вся толпа наложниц.
Выйдя из хаммама, евнухи направились в одну из галерей, где обычно происходили подобные наказания. Осознав, что с ней собираются делать, Элизабет вся похолодела от страха и стыда. Она уже знала, что ее будут наказывать на глазах у всех обитательниц гарема. Считалось, что такие зрелища поучительны для остальных, так как созерцание чужих страданий удержит их от неповиновения. Но самым ужасным было то, что злобная принцесса тоже будет присутствовать при этом и открыто радоваться мукам соперницы.
«Я не смогу пережить такого позора, – в страшном смятении подумала Элизабет. – Мне останется только покончить с собой».
Ее подвели к двум точеным мраморным колоннам, в которые были вбиты железные скобки с кожаными ремнями. Евнухи поспешно стянули с девушки одежду, оставив ее полностью обнаженной. Затем руки наложницы подняли вверх и, растянув в стороны, привязали к железным скобкам. Такими же кожаными ремнями евнухи привязали к колоннам ее ноги.
Сделав свое дело, они отошли в сторону, и теперь вперед выступил Рашид-ага. Обернувшись через плечо, Элизабет содрогнулась от ужаса. В руках главного евнуха была мощная длинная плеть, больше похожая на кнут. Сделав шаг назад, Рашид-ага взмахнул ею и с жутким свистом опустил на плечи Элизабет.
Не ожидая столь сильной боли, она громко закричала, широко распахнув свои изумрудные глаза. Кто-то из наложниц испуганно вскрикнул вслед за ней, но этот звук заглушил звонкий издевательский смех принцессы. Собрав все свои силы, Элизабет тут же поклялась себе, что больше не издаст ни звука, даже если ее забьют до смерти. Лучше умереть, чем позволить этой гадине насмехаться над ее страданиями.
Рашид-ага снова взмахнул плетью, и тело девушки пронзила новая страшная боль. Следующий удар заставил ее до крови закусить нижнюю губу, но она не издала ни звука. Еще один удар, еще… И тело Элизабет бессильно повисло. Из прокушенной губы тонкой струйкой текла горячая кровь, но девушка продолжала хранить молчание. Снова просвистела плеть, и новая боль, казалось, разорвала надвое ее изувеченное тело.
– Довольно, довольно, Рашид-ага, она уже потеряла сознание! – словно сквозь туман донесся до нее пронзительный голос смотрительницы.
Рашид остановился, шумно переводя дыхание, и что-то приказал своим помощникам. Подойдя к девушке, евнухи быстро отвязали ее от колонны, и Элизабет бессильно сползла вниз. Тогда один из мужчин подхватил ее на руки и отнес в ее комнату. Следом за ними туда вошли лалла Хинд и причитающая Надия.
Уложив девушку на кровать, смотрительница куда-то послала Надию, и спустя минуту та вернулась, держа в руках маленькую шкатулочку. Достав пузырек с какой-то жидкостью, лалла Хинд смочила раствором мягкую тряпочку и коснулась ею раненой спины Элизабет. Что-то похожее на спирт мгновенно обожгло кожу, и девушка подскочила на кровати так резко, что едва не выбила из рук смотрительницы флакон.
– Ну, слава Аллаху, – облегченно вымолвила лалла Хинд. – А я уж было испугалась, что ты впала в глубокий обморок. Когда ты внезапно замолчала, я подумала, что ты лишилась сознания от боли.
– К сожалению, это было не так, – с тяжелым стоном выдохнула Элизабет. – Было бы лучше, если бы я совсем умерла.
Смотрительница смерила ее строгим взглядом, с упреком покачав головой:
– Разве можно так говорить, Амина? Жизнь дается человеку Аллахом только один раз, и жедать себе смерти – большой грех. Да и не из-за чего.
– Не из-за чего? – Элизабет возмущенно вскочила, но тут же снова опустилась на кровать, застонав от боли. – О моя добрая госпожа, неужели даже ты думаешь, что я в самом деле испортила то проклятое платье принцессы? – всхлипывая от обиды, спросила она. – Клянусь тебе своей жизнью, что я не делала этого! Принцесса солгала, она подстроила все это вместе со своим евнухом, потому что ненавидит меня.
Лалла Хинд глубоко вздохнула и ласково коснулась ее растрепавшихся волос.
– Я знала, что это так, бедная моя Амина. Но мы ничего не могли доказать. Что теперь об этом сокрушаться? Успокойся и полежи спокойно. Я должна обработать твои раны, чтобы рубцы зажили, не оставив, следов.
– Рашид сильно изуродовал меня? – Элизабет жалобно всхлипнула, дернувшись от прикосновения рук смотрительницы.
– Не бойся, все не так страшно. Четыре рубца на спине, два на ягодицах и два на бедрах. Евнух ни разу не попал плетью в одно и то же место.
