возможности цензурно. Первое по возобновлении «письмо» он назвал в письме к Н. А. Белоголовому «несколько глуповатым», пояснив при этом, что «ничто иное нынче не по сезону»[376]. На языке Салтыкова это означало, что он оказался в необходимости приглушить политическую остроту своего первого, после цензурного конфликта, выступления. Но по силе критики общественного «двоегласия», «безразличия» и «уныния» новое III «письмо» не уступает, а кое в чем и превосходит прежнее, запрещенное. Различие лишь в том, что обличение реакции перенесено здесь в сферу быта и материал лишен открыто демонстрируемых сатирических связей с конкретными явлениями правительственной политики и определенными выступлениями идеологов реакции. Письма «третье» и «четвертое» посвящены ироническому прославлению двух «оазисов» тишины и благонамеренности, из которых «политический элемент» устранен раз навсегда. Первый «оазис» представлен квартирой обывателя, второй — квартирой кокотки. Примечательно замечание Салтыкова, что «и либерал — тоже оазис». Письмо содержит ряд интересных вариаций и формулировок, относящихся к постоянно разрабатывавшейся Салтыковым теме исторического оптимизма, например: «Я убежден, что честные люди не только пребудут честными, но и победят и что на стороне человеконенавистничества останутся лишь люди, вконец раздавленные личными интересами».
…отчего не все мои письма доходят по адресу — не знаю. — Отсюда начинаются многочисленные намеки на цензурную катастрофу, постигшую «сентябрьское» письмо (см. в наст. томе стр. 667 и след.).
Писано в 1881 году, когда на «сведущих людях» покоились все упования России, а издано в 1882 году, когда представление о «сведущих людях» сделалось равносильным представлению о «крамоле». — Примечание появилось в первом отд. изд. «Писем к тетеньке», 1882 г. «Сведущими людьми» на официальном языке эры «народной политики» назывались избранные правительством эксперты из числа предводителей дворянства и земских деятелей, которые дважды, в течение 1881 г., призывались в Петербург. Первый раз, в мае, для обсуждения вопроса о понижении выкупных платежей, второй раз, в сентябре, для обсуждения вопросов питейного и переселенческого. Реальное значение этих консультаций с «местными деятелями» оказалось ничтожным. Однако и эта демагогическая и вполне невинная игра в «представительство», которой занимался гр. H. П. Игнатьев, была признана вредной и прекращена, когда в мае 1882 г. к управлению был призван «министр борьбы» гр. Дм. Толстой.
…стараюсь быть в ладу с дворниками. — «Положением об усиленной и чрезвычайной охране», опубликованным 8 сентября 1881 г., в Петербурге было введено обязательное дежурство дворников, превращенных фактически в одну из вспомогательных сил политической полиции столицы.
…если бы мы с Вами жили по ту сторону Вержболова… — то есть за границей.
…как в те памятные дни, когда, бывало, страшно одному в квартире остаться… — Имеются в виду апрельские дни «страшного», как назвал его Салтыков, 1879 г. Покушение А. К. Соловьева на Александра II вызвало крутую волну полицейских репрессий и подозрительности.
…какой-нибудь современный Пимен строчит и декламирует: «Еще одно облыжное сказанье, // И извещение окончено мое…» — Сатирическая парафраза начальных строк монолога Пимена из пушкинского «Бориса Годунова».
…среди этой тишины, от времени до времени, раздается полемика, но односторонняя и какая-то чересчур уж победоносная. — Неоднократные, на протяжении всех «Писем к тетеньке», сетования на то, что возможность вести «полемику» предоставлена лишь одной, официально торжествующей стороне, конкретизируется рядом мест в переписке Салтыкова начала 80-х годов. Так, например, в письме к А. М. Жемчужникову от 25 января 1882 г. читаем: «И еще странно: торжествуют Катков, Аксаков и притом торжествуют официально, так что всякое равновесие в борьбе потеряно».
Расплюев. — Этот образ Сухово-Кобылина заимствован, как и ниже образ Кречинского, а также гоголевского Ноздрева из материала запрещенного «сентябрьского письма».
…испытать… чувство петролейщика. — Клеветническое прозвище «петролейщиков» (франц. pétroleurs — поджигатели) было дано реакционно-буржуазной печатью Третьей республики парижским коммунарам.
Вечером — в театре… Жюдик в купальном костюме… — Сатирический пассаж о французском театре легкого жанра почти буквально повторяет рассказы из писем Салтыкова к В. П. Гаевскому и др., посвященные шутливому описанию парижских театральных впечатлений писателя. См., например, письма от 30 августа/11 сентября и от 13/25 сентября 1881 г., а также в воспоминаниях П. Д. Боборыкина «Монрепо» («Салтыков в воспоминаниях современников», стр. 130).
«Le monde ou l’on s’ennuie» — пьеса Эд. Пайерона, поставленная в Париже в 1881 г. Под названием «В царстве скуки» долгие годы шла и в России, на многих столичных и провинциальных сценах.
…желтенькие бумажки — кредитные билеты рублевого достоинства.
Да и старинные предания в свежей памяти… — Автобиографический намек на вятскую ссылку 1848–1855 гг.
Глумов — образ из драматургии Островского, настолько, однако, переработанный и прочно усвоенный салтыковской сатирой, что воспринимается как одно из наиболее глубоких и оригинальных ее созданий. Подробнее см. в коммент. к гл. I сборника «Недоконченные беседы» (т. 15, наст. изд., кн. вторая).
…такой скотиной сделаешься, что не только Пушкина с Лермонтовым, а и Фета с Майковым понимать перестанешь! — Резкость полемических заострений против Фета и Ап. Майкова объясняется как эстетическими взглядами этих поэтов, отрицавших примат общественных интересов в искусстве, так и их политической позицией сторонников консервативного дворянско-помещичьего лагеря. Подробнее см. в т. 5 наст. изд. (по указателю имен).
И компарсы …под гнетом паники, перебегающие через дорогу… — Здесь франц. слово comparse применено для обозначения нестойких, «повадливых» элементов общества, а не народных масс, как на стр. 260.
…лай с Москвы несется. — Имеется в виду публицистика «Москов. вед.» Каткова и «Руси» И. Аксакова.
Пафнутьев. — См. об этом образе в комментарии к письмам «пятому» и «шестому».
…эти земские грамотеи… — Намек на «земские» брошюры Фадеева, Кошелева и др., изданные за рубежом. См. об этом ниже, на стр. 677, в прим. к первой редакции «письма» IV.
«Имеяй уши слышати да слышит». — Сентенция из Евангелия (Матф., XI, 15).
От гостинодворских Меркуриев… — Mеркурий — бог торговли в древнегреческой мифологии.
Вот, стало быть, целых два оазиса. И много таких я мог бы Вам описать, но для этого надо целую … серию писем. — Это мимоходом высказанное намерение Салтыков осуществил через два года в серии «Пошехонских рассказов», снабженных презрительно- негодующим эпиграфом «По Сеньке и шапка». Гиперболическая дерзость сатирика в «Пошехонских рассказах» (в их начале) и в комментируемом повествовании об «оазисе» кокотки Ератидушки уясняется в свете статьи Н. К. Михайловского — «Записки современника», гл. IV («О порнографии»), напечатанной в № 5 «Отеч. зап.» за 1881 г. Констатируя наступление в литературе
