похлопать по заду ее пятнистого друга. Оба животных унеслись прочь от неожиданного прикосновения. Монтолио «увидел» улыбку Дзирта, находясь в сотне ярдов от него.
Обучение было далеко не окончено, когда лето пошло на убыль, однако Монтолио тратил все меньше времени на уроки. Дзирт узнал достаточно, чтобы выйти в открытый мир и учиться самому, вслушиваясь в тихие голоса и вглядываясь в неприметные знаки, которые подавали ему деревья и животные. Дров был так увлечен бесконечными открытиями, что не замечал глубоких перемен, произошедших с Монтолио. Следопыт очень постарел. По утрам его спина с трудом распрямлялась, а руки часто немели. Монтолио стоически терпел это, не желая жалеть себя и не сетуя на приближение неминуемого.
Он прожил долгую и насыщенную жизнь, ему многое удалось выполнить, и на его долю выпали такие яркие переживания, какие доводится испытать немногим.
– Что ты собираешься делать дальше? – неожиданно спросил он однажды вечером, когда они ужинали тушеными овощами, состряпанными его молодым другом.
Вопрос поразил Дзирта. Он жил сегодняшним днем и не строил никаких планов.
Да и к чему они, когда жизнь так легка и радостна, какой она никогда не была для окруженного недругами отступника-дрова! Дзирт действительно не хотел думать над этим вопросом, поэтому он кинул сухарь Гвенвивар, чтобы поменять тему разговора. Пантера, пожалуй, чересчур удобно устроилась на его посте/ми, свернувшись среди одеял так, что Дзирт засомневался, удастся ли ему выгнать кошку из этого уютного гнездышка каким-либо иным способом, кроме как отправив ее на Астральный уровень. Монтолио не отступал.
– Каковы твои планы, Дзирт До'Урден? – настаивал старый следопыт. – Где и как ты будешь жить?
– Ты что, выгоняешь меня? – спросил Дзирт.
– Конечно, нет.
– Тогда я останусь с тобой, – спокойно ответил Дзирт.
– Я имею в виду после, – сказал Монтолио, начиная раздражаться.
– После чего? – спросил дров, думая, что Монши известно что-то, чего он не знает.
Смех Монтолио развеял его подозрения.
– Я старый человек, – сказал следопыт, – а ты – молодой эльф. Я старше тебя, но даже если бы я был младенцем, тебе отпущено намного больше лет, чем мне. Так куда отправится Дзирт До'Урден, когда Монтолио Де Бруши не станет?
Дзирт отвернулся.
– Я не…. – неуверенно начал он. – Я останусь здесь.
– Нет, – мрачно ответил Монтолио. – Надеюсь, тебе суждено намного больше, чем это. Такая жизнь тебе не подойдет.
– Но она подходила тебе, – огрызнулся Дзирт, сам того не желая.
– В течение пяти лет, – спокойно сказал Монтолио, не обижаясь. – Пяти лет после жизни, полной приключений и волнений.
– Моя жизнь тоже не была спокойной, – напомнил Дзирт.
– Но ты еще ребенок, – сказал Монтолио. – Пять лет – не пятьсот, а именно такой срок отпущен тебе. Обещай мне, что переменишь свое решение, когда меня не станет. Вокруг тебя огромный мир, друг мой, он полон не только боли, но и радости. Первое будет удерживать тебя на пути развития, а последнее сделает этот путь терпимым. Пообещай же мне, что, когда Монши не станет, Дзирт выйдет в этот мир и найдет в нем свое место.
Дзирт хотел возразить, спросить следопыта, почему он так уверен в том, что этим «местом» не является роща. Мысли заметались в голове у дрова. Он вспоминал Мальдобар, смерть фермеров, взвешивал в памяти испытания, выпавшие на его долю, и все зло, которое так упорно преследовало его. Но, вопреки этому, в нем зрело искреннее желание вернуться в мир. Сколько других Монши встретит он там?
Сколько друзей? И не покажется ли ему опустевшей эта роща, когда они останутся здесь вдвоем с Гвенвивар?
Монтолио не требовал ответа, понимая замешательство дрова.
– Пообещай мне, что в свое время хотя бы поразмыслишь над моими словами.
Веря в Дзирта, он не сомневался в согласии друга выполнить это обещание.
В том году первый снег выпал рано, легкой пылью просыпавшись из клочковатых облаков, игравших в прятки с луной. Дзирт, который вместе с Гвенвивар выбрался наружу, упивался новой сменой времен года и радовался подтверждению бесконечного цикла. Он в приподнятом настроении возвращался в рощу, стряхивая на ходу снег с пушистых сосновых ветвей.
Костер в лагере горел слабо, Ух-Ух неподвижно застыл на низко растущей ветке, и даже ветер, казалось, старался не гудеть. Дзирт взглянул на Гвенвивар, надеясь получить от нее хоть какое-нибудь объяснение, но пантера просто села у огня, тоже застыв в торжественном молчании.
Благоговейный ужас – странное ощущение, вершина тончайших переживаний, которые возникают у тебя из-за таких потрясающих душу чувств, как страх.
– Монши? – тихо позвал Дзирт, приближаясь к жилищу старого следопыта.
Закрыв одеялом вход, он отгородился от последних отблесков угасающего костра, чтобы глаза перестроились на инфракрасный спектр, и оставался там очень долго, наблюдая за тем, как последние струйки тепла покидают тело следопыта. И хотя Монши стал холодным, его спокойная и довольная улыбка излучала тепло.
За несколько последующих дней Дзирт пролил немало слез, но стоило ему вспомнить эту последнюю улыбку, выражавшую вечный покой, снизошедший на старого человека, он напоминал себе, что оплакивает только свою потерю, а не самого Монши.
