— Но ты хотя бы приблизился к цели? — спросил Баннарган.
Прайди поставил кубок на широкий подлокотник кресла и обеими руками потер покрасневшее лицо.
— Лучше бы поври совсем лишили меня половых органов, — пробурчал он, — а заодно и желаний, до сих пор кипящих в теле.
— Ты гоняешься за сокровищами дракона, — заметил Баннарган, — а его следы ведут сразу в нескольких направлениях. Разве такая охота не стоит затраченных усилий и времени?
— Я жажду лишь сладости женщины, — поправил его лорд. — Женские прелести находятся прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки, но я никак не могу их получить! Разве нормальный человек в силах вынести такое разочарование?
Баннарган усмехнулся и поднес к губам кубок с густым ароматным вином с западных виноградников лорда Делавала.
— Мед становится только слаще после долгого ожидания, — произнес он.
Прайди рассмеялся, хотя оба они прекрасно понимали, что дело вовсе не только в легкомысленных забавах любвеобильного правителя. Если бы Прайди преуспел в своих усилиях — а он нередко был так близок к цели, — если бы он смог произвести на свет наследника, политика всех действующих ныне правителей изменилась бы коренным образом и это пошло бы на благо подвластной ему стране. Лорд Этельберт не назвал Прайди своим преемником и наследником по единственной причине — он был уверен, что у Прайди не будет детей.
В соглашении между правителем Прайда и самым могущественным лордом Хонсе тоже учитывалось это обстоятельство. По договору после кончины Прайди в отсутствие у него детей земли отойдут Делавалу или его наследникам. Рождение сына Прайди могло изменить к лучшему условия договора для его страны.
— Разочарование могло бы быть еще больше, если бы в твоем теле не тлели угли прежнего пожара, — заметил Баннарган.
Воин сознавал, что на всей земле только ему одному позволено говорить с правителем о таких вещах, поскольку только он был в курсе всех подробностей интимной жизни лорда.
— А удача была так близко, — вздохнул Прайди, осушил свой кубок и снова наполнил его вином.
— Принц Йеслник сражается на юге, — доложил Баннарган. — Его знамя заметили на поле боя. Ходят слухи, что он сам возглавляет одну атаку за другой.
— По твоему голосу не скажешь, что ты этому очень-то веришь.
— Принца Йеслника едва ли можно назвать настоящим воином. Скорее всего, в сражениях участвуют его сподвижники, а сам принц наблюдает за битвой из окна удобной кареты, стоящей далеко в тылу. Мне кажется, что за исключением небольших государств, вроде Прайда, больше нигде правители не принимают участия в сражениях.
— Делавал в свое время неплохо сражался, как и Этельберт, проявивший себя в битвах на востоке лет десять назад.
— Все это в прошлом, мой господин, — ответил Баннарган и с сомнением посмотрел на своего друга.
Они оба знали, что последнее утверждение Прайди было преувеличением. На самом деле оружие лорда Этельберта за всю длительную кампанию ни разу не было окрашено кровью.
— В прошлом, — повторил Баннарган. — Во всем Хонсе, пожалуй, не найдется ни одного правителя, способного выдержать бой с тобою хотя бы несколько минут.
— Да, но зато в постели… — насмешливо добавил Прайди и поднял свой кубок.
Баннарган не присоединился к его безмолвному тосту.
— Иеслник пытается прославить свое имя, — сказал Прайди.
—
— Разве нельзя сказать то же самое о Прайди и Баннаргане?
— Можно, — с подкупающей искренностью ответил воин. — Имя Баннаргана хорошо известно — лорд Прайди не раз хвалил мои успехи. И не раз нуждался в помощи своих друзей, чтобы укрепить собственные достижения.
— Ты очень добр, мой друг, — сказал Прайди и снова поднял кубок, кивая Баннаргану; на этот раз воин тоже поднял кубок с вином. — Не раз я носил на поясе твои трофеи, выдавая их за свои.
— Но все-таки ты чаще завоевывал собственные призы в сражениях с поври.
— Сдается мне, что близится время, когда придется испытать в деле бехренский меч, — сказал Прайди. — Не пора ли нам отправляться на юг, дружище? Два воина, сражаясь бок о бок, способны остановить нашествие солдат Этельберта.
Баннарган помолчал, обдумывая его слова, потом покачал головой:
— Мы еще успеем повоевать, если лорд Этельберт направит часть своего войска на север и ударит по Прайду с востока. Пока еще не закончена работа в Прайд-касл. Каких-нибудь пятьсот солдат способны запереть нас в стенах замка, а у Этельберта вдвое больше людей.
— Да, это правда, — признал Прайди.
— Тебе еще представится случай омыть в крови серебристое лезвие меча. Я в этом уверен. Весь Хонсе объят войной.
При этих словах Баннарган не мог удержаться, чтобы не выпить еще глоток вина. Все правители словно посходили с ума. Строительство дорог затевалось ради изгнания и истребления поври, ради развития торговли и общения с соседями. Поначалу так и было. Карликов оттеснили к океану и почти уничтожили, гоблинов не было видно нигде, кроме самых восточных окраин Хонсе и южной оконечности залива Короны.
Но теперь все государства воюют между собой. Делавал сражается против Этельберта за влияние на высшем уровне, а более мелкие правители бьются за лишний кусок земли. Даже поври вернулись, по крайней мере об этом уже упоминалось в донесениях. Кровавые карлики снова начали свои безобразия в разных концах Хонсе.
Баннарган допил вино. Он не боялся сражений, не имел ничего против истребления поври и гоблинов.
Но убийство человека — это совсем другое. После него в душе надолго остается пустота и горечь.
Глава 25
ПОСЛЕДСТВИЯ МИЛОСЕРДИЯ
Этот день начинался точно так же, как и все остальные. Все то же однообразие и те же обязанности. Подъем рано утром, завтрак и уборка мусора. Пасмурное летнее небо сыпало мелким дождем, и тропинка под неловкими ногами Брансена превратилась в жидкую грязь. Как и всегда, он вышел за калитку монастыря с ночным горшком в каждой руке и заковылял к реке.
Он едва замечал тяжесть посудин, хотя они и были почти полными. Пальцы уверенно и твердо сжимали ручки горшков. Брансен отметил, что мускулы рук достаточно окрепли, чтобы справляться с таким весом. Что до всего остального, то после каждого неуклюжего шага ему по-прежнему приходилось останавливаться, чтобы сохранить равновесие, точь-в-точь как аисту. Конец весны выдался дождливым, и Брансен привык к постоянной грязи под ногами, так что неплохо справлялся, хотя прогулка требовала большой концентрации внимания. Взгляд безотрывно следил за тропой, а все мысли были сосредоточены на очередном движении.
Брансен не обратил внимания на возникшую перед ним фигуру человека, пока не увидел перед собой чьи-то ноги. От неожиданности он споткнулся и покачнулся; жидкость из горшков тут же выплеснулась наружу и обрызгала руки и одежду. Брансен напрягся, чтобы не упасть, но чья-то ступня ударила прямо по колену, и нога подвернулась.
