— Ты же давно об этом мечтал, приятель, — удивился Маквиджик, глядя в упор на Пергвика.
Голова гнома была перевязана белой тканью, поверх которой он надел берет.
— Раггирс был мне братом, — ответил он, опустил глаза и пнул камень. — Мы поклялись, что если одного из нас убьют, то другой будет сторожить Сепульхер и заботиться о малыше. Он ведь мне тоже вроде как брат, понимаешь?
— Да, все так, — согласился Маквиджик. — Но я не собираюсь ждать, пока он снова вырастет. Это озеро мне уже поперек горла!
— Я и не прошу тебя ждать. Вы с Биком как раз все разведаете, — ответил Пергвик и смелее взглянул на друга. — Криминиг и другие так и сказали. Мол, уйдем на юг, когда от Маквиджика придет весть, что нам есть где поселиться. Сдается мне, Митранидун уже всем надоел.
Маквиджик кивнул и похлопал Пергвика по плечу.
— Ну, бывай. Рад буду снова тебя увидеть.
Пергвик осклабился и радостно закивал, но старший гном предостерегающе поднял руку.
— Не тряси так головой!
— А то мозги вывалятся, а у тебя их и так негусто, — добавил Бикельбрин, тащивший за собой большой мешок с припасами.
— Это еще откуда? — спросил Маквиджик.
Бикельбрин указал в сторону, где стояли Кормик, Брансен, Милкейла и брат Джонд, все с такими же мешками.
— Варвары, — ответил он. — Они не слишком довольны девчонкой, но понимают, что она спасла их дома.
— Значит, нам всем будет проще, — заметил Маквиджик.
— Еды точно будет больше, а насчет остального — поглядим.
Гномы потрепали Пергвика по плечу и направились к товарищам.
В ту же ночь шестеро путешественников покинули ледник, держа курс строго на юг. Следующие два дня погода стояла теплая, тролли по пути не встречались. Несмотря на усталость после битвы с Бедденом и раны, кстати, хорошо обработанные сородичами Милкейлы, группа прошла довольно большой путь. Даже слепой брат Джонд ступал бодро, дружески беседуя с двумя поври.
— Вернешься к жене? — спросила Брансена Милкейла на третий день пути.
— Как только доставлю вот это. — Он потряс небольшим мешком, привязанным к сумке, в котором лежала голова старца Беддена. — Тогда мой путь открыт, как и обещано.
— Уплывешь в дальние края?
— Как можно дальше.
— Куда?
Этот вопрос заметно озадачил Брансена.
— Ты бежишь к чему-то или от чего-то? — спросила Милкейла, когда к ним подошел Кормик.
— Одно другого не исключает, — отозвался Брансен.
— Но разница важна.
Брансен пожал плечами, показывая, что с этим можно поспорить.
— Ты обладаешь удивительными талантами, столь важными в это трудное время, — добавил Кормик.
— Все времена трудные.
— Значит, каждому времени нужны свои герои, иначе все будет потеряно, — сказала Милкейла.
— Всеобщий путь не касается каких-то отдельных людей, — фыркнул Брансен.
— Такой взгляд на жизнь мне кажется несостоятельным, — заметил Кормик.
— Я проверил его на собственном горьком опыте.
— Небо преподнесло тебе великий дар. Разве ты никогда не хотел заставить его служить всеобщему благу? — удивилась Милкейла.
Брансен вспомнил, чем заслужил в Прайде прозвище Разбойника. Он воровал богатства владыки, а затем раздавал добычу бедным крестьянам, влачившим жалкое существование под его пятой. Гарибонд рассмеялся, но тут же осекся, осознав, что даже тогда он делал людям добро не ради него самого, а из желания самоутвердиться.
— Мы только что спасли народы Митранидуна, — напомнила Милкейла.
— А последствия ощутит весь Вангард, — добавил Кормик. — Ты не можешь отрицать, что мы немного изменили мир к лучшему. В твоей сумке лежит окровавленная голова. Может быть, в веках она и не будет значить ничего особенного, но живущим здесь и сейчас стало легче.
Брансен усмехнулся и махнул на них рукой. Его путь лежал к любимым Кадайль и Каллен. Гарибонд был готов отвечать только за них и за самого себя. Мысль о том, что он еще кому-то что-то должен, казалась ему нелепой. Многие ли на этом свете были добры к Цапле?
Когда Кормик с Милкейлой отошли, Брансен окинул взглядом своих спутников и бедного брата Джонда, единственного, кто отправился на север по приказу дамы Гвидры и выжил. Ему вспомнились Крейт и Олконна. Молодой человек не мог не улыбнуться при мысли о Дикарке Ви.
Ему стало неожиданно приятно и тепло оттого, что он был частью этого погибшего отряда. Брансен пытался отогнать это чувство, но не мог, как ни старался, внушить себе, что это было всего лишь задание, на которое он пошел ради Кадайль и своей семьи. Да, перед штурмом ледника его одолевали сомнения, но потом ведь он спустился, вступил в битву с Бедденом и снова оказался в команде, на сей раз со своими нынешними спутниками!
Это тоже грело его душу.
Он чувствовал себя частью чего-то большего.
