пронзительно свистнул.
Семь махари объехали возвышенности и пустились по равнине, почти совершенно высохшей: наводнения в Алжире вообще не бывают продолжительны.
Ливни здесь до такой степени сильные, что даже трудно себе представить, и поэтому наводнения наступают очень быстро, но вода спадает так же скоро и солнце довершает остальное.
В июне, июле и августе температура часто достигает сорока градусов по шкале Реомюра22 и больше, и эта раскаленная атмосфера впитывает всю влагу, а песчаная почва необозримой равнины помогает солнцу.
Луна выплыла из-за высокой цепи Атласа и озарила путь необычайно ярким светом.
Ни одно живое существо не могло укрыться на этом пространстве, поросшем только редким кустарником. Шакалы, гиены, львы, леопарды, казалось, бежали от наводнения в высокие горы, служившие как бы границей большой пустыни.
Хасси как всегда ехал во главе каравана, держа наперевес перед собой длинное марокканское ружье и зорко оглядываясь во все стороны, но не потому, что он опасался какого-нибудь сюрприза со стороны спаги.
О них, по крайней мере в эту минуту, он не думал, хотя и не предавался особенным иллюзиям. Он, так же как и мадьяр, был вполне уверен, что встретит их рано или поздно на своем пути.
Несколько часов ехали довольно быстро, хотя почва была еще очень сыра для копыт сахарских бегунов, как вдруг махари, на котором сидел Хасси, подскочил и остановился между двумя рядами высоких кустов.
— Он сломал себе ногу? — спросил Энрике.
— Махари никогда не спотыкается на родных песках. К тому же, он и не упал» — ответил Хасси.
— Почему же он остановился? — спросил магнат.
— Это он один знает.
— Ты ничего не видишь перед собой?
— Пока ничего, сын мой. У вас ружья заряжены?
— Подозрительный вопрос, — сказал тосканец. — Тут что-то кроется, и папаша Хасси знает, в чем дело, но не хочет сказать.
Махари, по-видимому, почуяли какую-то опасность, потому что прижались друг к другу, поворачивая головы к хозяину, будто прося у него защиты.
Между тем на равнине, ярко освещенной луной, не появлялось никакого животного и не слышно было ни лая шакалов, ни взрывов хохота гиены, ни рычания льва или леопарда.
Правда, на пути часто встречался густой и высокий кустарник, в котором могли скрываться подобные звери.
— Ну что же, Хасси? — еще раз спросил магнат мавра, продолжавшего внимательно вглядываться в чащу. — Что там? Вряд ли спаги могли заполучить свежих лошадей из бледа и снова погнаться по нашим следам.
— Нет, меня теперь беспокоят не франджи из дисциплинарной колонии, — ответил мавр.
— Попробуй стронуть с места своего махари. У нас ружья заряжены. Хасси колебался одно мгновение, но потом стеганул махари уздой по длинной шее. Однако животное, хотя и не привыкло к подобному обращению, не двинулось с места, но еще ближе прижалось к товарищам, сильно дергая головой то вверх, то вниз.
— Видишь, сын мой? — спросил мавр. — Он почуял опасность и отказывается идти дальше. Его теперь хоть убей, он не сделает ни шага вперед,
— Папаша Хасси, — заговорил Энрике. — Хочешь, я пойду посмотреть, что там.
— Советую тебе не слезать с махари.
— Стало быть, нам придется провести ночь, любуясь на луну и на прекрасные глаза Звезды Атласа?
Афза засмеялась своим серебристым смехом; Хасси же, хотя и мусульманин, послал проклятие Пророку.
— Почему ты ругаешься, Хасси? — спросил граф.
— Потому что эти звери заставляют нас терять время, а это выгодно спаги.
— Какие звери?
Мавр только собрался ответить, как из-за кустов метнулись две тени и начали прыжками носиться вокруг столпившихся в круг махари.
— Черт возьми! — воскликнул Энрике со своим обычным насмешливым спокойствием. — После леопардов и их котят на сцене появляются господа львы! Положительно, Нижний Алжир непригоден для людей, которые пожелали бы насладиться отдыхом на алжирской равнине! Однако-
Страшный рык, зловеще разнесшийся по пустынной равнине, прервал его. Так и осталось неизвестно, что хотел сказать шутник.
Два льва — чудно сложенный самец, настоящий царь Атласских гор, с великолепной, почти черной гривой, и самка, более стройная и подвижная, хотя не менее опасная, прыгали на махари, однако держались еще на некотором расстоянии; движения их были так быстры, что целиться в них было чрезвычайно трудно.
— Устроим каре, поместив вьючных верблюдов и Афзу посередине, — вдруг предложил граф. — Это лучший способ обороны от этих людоедов. Такое открытое нападение показывает, что они очень голодны, и это делает их вдвойне опасными.
— Да, это верно, — подтвердил Хасси.
В одно мгновение Афза очутилась в центре круга из верблюдов, а всадники разместились по углам каре, держа ружья наготове. Однако казалось, что львы не очень спешили напасть на маленький караван, потому что они продолжали прыгать от куста к кусту, описывая большой круг.
По временам они отдыхали несколько мгновений, один с одной, второй с другой стороны, чтобы помешать махари убежать, а затем снова принимались скакать, глухо рыча, и начинали опять описывать широкие круги.
Зрелище было красивое, но страшное. Эти два ужасных зверя, на полной свободе бегавшие по равнине под лунным светом, производили на всех глубокое впечатление.
— Слушайте, — заговорил тосканец, принуждая себя улыбнуться, — я начинаю подозревать.
— Что? — спросил граф через плечо, так как стоял к нему спиной на противоположном углу.
— Что эти два зверька имеют доброе и весьма похвальное намерение продемонстрировать нам зрелище львиного танца.
— Доверься только этим танцорам! Попробуй выразить свою благодарность за доставленное удовольствие… Хотя бы даме…
— Господин лев, чего доброго, еще обидится такой фамильярностью и захочет, пожалуй, дать мне доказательство своей силы: показать, каковы у него когти да зубы. Я уж лучше поблагодарю ее в другой раз, если нам случится встретиться в лесу, в отсутствие суп-рута, и попотчую ее свинцовой конфеткой. Смотри, как грациозно они танцуют: подпрыгивают, по крайней мере, метров на шесть!
— А как ловко стягивают круги. Ты заметил? — спросил граф.
— Я близорук, — ответил Энрике.
— Надо будет стрелять, — сказал Хасси. — Как только они подойдут на удобное расстояние, мы можем выпустить в них по два заряда. Сразу не стреляйте, потому что мы останемся тогда только с пистолетами, а из них целиться не так удобно.
Лев и львица действительно постепенно стягивали круги, готовясь к решительному нападению.
Вероятно, уже знакомые с огнестрельным оружием, может быть, испытав на себе его ужасные свойства, звери в пустыне стали осторожнее и держатся больше в кустах, которые во множестве разбросаны по равнине.
По-видимому, львы приберегали силы для последнего прыжка.
— Теперь можно стрелять, — сказал мавр, знавший лучше всех, как далеко его ружье бьет наверняка. — Кто хочет попробовать?
— Я, — ответил тосканец.
