многочисленные бойницы.
Все пятеро стали у этих бойниц. Они зорко следили за поляной, обшаривая взглядами каждый куст, за которым могли скрываться пираты. В случае нападения — с какой бы стороны оно ни было направлено на воздушную хижину — моряки могли остановить его ружейным огнем.
Ждать им пришлось недолго. Через несколько минут из-за кустарников выскочили черные тени; они двинулись к воздушной хижине. То были пираты, их было не мало, человек сорок, наверно.
Корнелиус прицелился и выстрелил. Настигнутый меткой пулей, папуас дважды перевернулся на месте и, не издав даже звука, упал бездыханным на землю.
Такой меткий выстрел ошеломил осаждающих. Они отступили к лесу и скрылись там, прячась за деревьями.
Наступила томительная тишина.
— Внимание! — закричал вдруг капитан.
Семь или восемь стрел одновременно прорезали воздух. Но они были пущены с слишком далекого расстояния, и только две из них вонзились в бамбуковые перекладины площадки, а остальные упали на землю к подножию столбов.
— Целый град стрел… — вздохнув, сказал Корнелиус.
— И град, несущий яд. Наше счастье, что мы находимся за стенами, — отозвался Ван-Горн.
— А что мы будем делать потом, — задумчиво сказал капитан, который совсем не был успокоен отступлением пиратов. — Если осада продолжится, что станется с нами?
— Ничто не гонит нас отсюда. В этой птичьей клетке совсем не так скверно.
— А провиант? У кого из нас есть хоть капля воды?
— У меня, правда, есть бисквиты, да только два, а воды… ее нет ни у кого.
— Неужели дикари поведут правильную осаду? — спросил Ханс.
— Ты можешь быть в этом уверен. Не сумев взять нас силой, они возьмут нас голодом.
— Смотрите, они возвращаются! — вскричал Корнелиус. Осажденные, выглянув через бойницы, увидели осторожно пробиравшихся к хижине пиратов. На этот раз они не шли прямо, а прятались, как могли, в кустах; некоторые из них даже ползли по земле, чтобы скрыться от стрелков.
— Да они хотят подрубить столбы! — воскликнул Ван-Горн, показывая Корнелиусу двигавшуюся к хижине охапку трав, из-за которой торчали топоры и копья.
Корнелиус выстрелил, но ни один крик не последовал за этим.
— Промах или наповал, — сказал Ван-Горн.
— И с нашей стороны движутся топоры и копья! — закричал Ханс. Ханс и капитан выстрелили в одно время, но и их пули пропали
даром: пираты, скрытые за охапками трав, двигались к хижине.
— Под землей они, что ли, прячутся? — ворчал Ван-Горн. — Не могу различить ни одного живого существа.
Но тут человек двадцать папуасов выскочили из-за прикрытия и под дулами ружей бесстрашно бросились бегом к хижине. Прежде чем кто-нибудь наверху успел разрядить свое ружье, пираты добежали до столбов и так сильно ударили по ним своими парангами, что две подпорки тотчас рухнули.
Три выстрела ответили на эту атаку. Два пирата упали как подкошенные; третий побежал было прочь, вопя что есть мочи, но он сделал только несколько шагов и повалился на землю. Остальные скрылись в кустах.
— Они храбры, эти разбойники. Нам остается только надеяться, что они не захотят терять по нескольку человек при каждой атаке, иначе, подсекая так столбы, они скоро свалят хижину, — заявил Ван-Горн.
— Ну не так-то скоро, — вмешался капитан, — столбов так много, что им придется всем полечь до того, как хижина рухнет на землю. Мне думается, что после того, как их проучили во второй раз, они не полезут снова в атаку. Но глядите в оба, чтобы встретить их и в третий раз так же.
Все пятеро застыли у бойниц в напряженном ожидании.
Пираты снова скрылись в лесу, но они не думали совсем уходить, время от времени снова слышался свист стрел, но и эти не долетали до хижины.
Было ясно, что дикари не желали больше подвергаться новой опасности: меткие выстрелы осажденных заставили их отказаться от открытого нападения. Теперь они окружили хижину, чтобы не допустить бегства противника.
Капитан был прав: пираты, испытав меткость стрельбы окруженных ими людей, готовились взять их не силой, а измором.
Как бы то ни было, остаток ночи прошел спокойно, без новых атак пиратов и без стрельбы осажденных.
В хижине, конечно, не жалели об этом: хотя в запасе зарядов было еще немало, однако беспрестанно расходовать их было слишком опасно.
Взошло солнце и осветило окружавшие поляну леса.
Положение обоих лагерей оставалось неизменным. Папуасы рассыпались по опушке леса, скрываясь за громадными стволами деревьев. Их голоса доносились до хижины.
А в хижине осажденные обсуждали свое положение, с каждым часом становившееся все более катастрофическим.
— Скверные дела, — говорил Ван-Горн. — Если осада затянется, я не знаю, как мы будем бороться с голодом и особенно с жаждой.
— Если бы знать, что вблизи есть родник, — сказал Корнелиус, — я отправился бы туда. С меня достаточно этого заточения.
— Но оно только начинается. Тебе оно успеет еще наскучить: пираты и не думают уходить из леса, — возразил капитан.
— А если попробовать выбить их оттуда…
— Как?
— Спуститься вниз и напасть на них.
— Они забросают нас стрелами, прежде чем мы доберемся до земли; а ты помнишь, что стрелы отравлены.
— Однако, как нам быть?.. Не помирать же с голоду.
— Будем надеяться, что дикари скоро сами уберутся.
— Будем томиться, пока хватит сил.
— Ах, хоть бы один разбойник вылез на открытое место, — не выдержал Ван-Горн.
— Они держатся за прикрытием. На их месте мы сделали бы то же самое.
— Дядя, позволь попробовать вытянуть их из лесу. Там в кустарниках что-то зашевелилось, — сказал Корнелиус.
Прежде чем капитан успел ответить, Корнелиус приложился и выстрелил.
В ответ на выстрел пираты засыпали хижину стрелами, но и на этот раз они не долетели до своей цели.
— Они не хотят вылезать из лесу, — заявил Корнелиус, раздосадованный упорством дикарей.
— Конечно, не хотят, они увидели, что имеют дело с хорошими стрелками. Брось попусту расстреливать патроны… Давайте завтракать.
— Тощий будет у нас завтрак…
— У меня есть три бисквита, — сказал Ван-Горн.
— А у меня два, — отозвался Ханс.
— У меня ни одного, — заявил Корнелиус.
— И у меня тоже, — добавил Лю-Ханг.
— А у вас, капитан? — спросил Ван-Горн.
— У меня есть трубка и табак, — ответил Ван-Сталь.
— В таком случае мы никак не рискуем заболеть от несварения желудка.
Они братски поделили между собой пять бисквитов, составлявших весь их запас. Бисквиты были уничтожены в один момент.
После завтрака Ван-Сталь, Ханс, Корнелиус и Лю-Ханг отправились отдохнуть, а Ван-Горн остался на
