— О, об этом не беспокойтесь, сеньорита! — перебил Эмилио. — Я нарочно взял с собой этого старого дикаря, который знает их язык. Позвольте мне переговорить с ним, и мы живо все устроим.
— Пожалуйста, милый Эмилио, будь добр.
Юный предатель, выйдя вместе с девушкой из хижины, подозвал к себе Нарго и сказал ему несколько слов. Старый дикарь тотчас же направился к кучке таких же стариков, как он сам, стоявших немного в стороне и, очевидно, ожидавших распоряжения заместительницы своего короля.
Когда Нарго передал им слова юнги, они тотчас же сделали знак находившемуся около них барабанщику, и тот усердно принялся колотить палками по деревянному барабану. Со всех сторон стали стекаться вооруженные воины. Собралось несколько сот человек. Старейшины выбрали сотню самых сильных и ловких, вооруженных тяжелыми боевыми палицами, луками и каменными топорами.
Через полчаса отряд был уже готов двинуться в поход. Молодую предводительницу усадили в сплетенные из ивняка и устланные пестрыми циновками носилки, которые несли четверо дюжих дикарей. Отряд, окружив ее, тронулся в путь в сопровождении Нарго и Эмилио, шедших впереди.
Старейшины приняли все необходимые предосторожности на случай внезапного нападения врагов или засады и во все стороны выслали разведчиков. Возле носилок шли самые отборные воины.
Владения кети граничили с владениями нуку. Это обстоятельство заставляло отряд двигаться особенно осторожно, чтобы не возбудить раньше времени тревоги врагов и захватить их врасплох.
Пока все шло благополучно, но около трех часов ночи, когда уже скрылась луна и наступила полная темнота, ночной мрак вдруг прорезался несколькими одновременными огненными вспышками в разных местах и вслед за тем раздался треск ружейных выстрелов.
— Эмилио, — крикнула испуганная девушка, — уж не в нас ли это стреляют? Быть может, мой брат, дон Хосе и Ретон выбрались из пещеры и, заслышав нас, вообразили, что это враги…
— Сейчас узнаю, сеньорита! — отозвался юнга. — Подождите немного.
Поняв, что наступила решающая минута, юный негодяй бросился в лесную чащу и забрался на первое попавшееся густое дерево.
Между тем выстрелы продолжались уже в непосредственной близости. Несколько человек в отряде нуку были убиты и ранены. Испуганный авангард в полном беспорядке рассыпался в разные стороны, вскоре дрогнул центр, а за ним и арьергард.
Засада, вероятно, была многочисленная, судя по оглушительному хору воинственных криков, несшихся со всех сторон. По голосам кричавших нуку признали в них своих исконных врагов — кети.
Опомнившись от неожиданности, старейшины нуку собрали весь отряд.
Окружив тесным кольцом носилки своей предводительницы, они, размахивая оружием и испуская громкий боевой клич, храбро бросились было вперед на скрывшихся за деревьями врагов, которых могли видеть только мгновение при блеске их выстрелов. Но именно этим-то «громовым» ударам нуку не могли ничего противопоставить, кроме своих стрел, каменных топоров и палиц, совершенно бесполезных при таком положении. Имей нуку дело с одними кети или другими темнокожими, обладающими одинаковым с ними оружием, они постояли бы за себя, но против целого отряда, действующего огнестрельным оружием, они были бессильны. Тем не менее отважные воины, поощряемые своими старейшинами, грудью шли на неприятеля, рассчитывая схватиться с ним в рукопашную.
Рамирес, принимавший личное участие в этой схватке, с целью уберечь своих матросов от все же опасных секир и палиц нуку; старался не допускать до рукопашной, беспрерывно обстреливая наступавших. Что должно было случиться, то и случилось. Ослабленные и оглушенные непрекращающейся стрельбой и видя, как вокруг них один за другим падают товарищи, самые мужественные из нуку не выдержали и в паническом ужасе бросились бежать куда попало. Последними покинули поле битвы, а вместе с тем и свою предводительницу, старейшины, утешаясь, быть может, тем, что она останется под защитой своего «молодого белого друга».
Оцепенев и онемев от страха, смотрела девушка на происходившее вокруг нее; она не верила своим чувствам и думала, что все это лишь тяжелый кошмар, от которого она вот-вот очнется. Но кошмар не проходил, и Мина, придя немного в себя, принялась звать Эмилио, чтобы послать его остановить стрельбу. Бедная девушка все еще была уверена, что стрельба происходит по недоразумению и что стреляют ее брат и друзья. Но молодой предатель, сидя в своем безопасном убежище, хотя и слышал этот зов, предпочел, однако, не откликаться на него, чтобы уберечь собственную шкуру от шальной пули.
Наконец девушка, все еще уверенная в своем предположении и думая, что юнга не слышит ее, выскочила из носилок и громко крикнула:
— Друзья! Да перестаньте же стрелять! Вы можете попасть и в меня!
Едва она успела крикнуть эти слова, как стрельба сразу прекратилась, и между деревьями замелькало, приближаясь к ней, множество горящих факелов, а вблизи нее появился человек с дымившимся карабином в руках. Он был одет во все белое и не походил ни на дона Педро, ни на капитана Ульоа, ни на боцмана Ретона.
— Кто вы и с какой целью нападаете на женщину вашей расы среди дикарей? — негодующим голосом крикнула девушка незнакомцу.
Человек в белом снял со своей головы желтую соломенную шляпу и, отвесив низкий поклон, с преувеличенной вежливостью проговорил:
— Простите, пожалуйста, сеньорита, что мы так напугали вас. Наши выстрелы были направлены не в вас, а в дикарей.
Мина пристально взглянула на незнакомца, стараясь припомнить, где и когда видела его.
— Вы не можете вспомнить, где и когда встречались со мной? — продолжал с улыбкой незнакомец, заметив ее вопросительный взгляд. — Напомню вам. Три месяца тому назад я имел счастье принимать вас и вашего брата на борту своей «Эсмеральды»…
— Так вы тот самый дон Рамирес, который хочет отнять у моего брата и у меня сокровище, оставленное нам отцом?
— Не отнять, сеньорита, а просто взять его по праву сильного. Но пока я еще не осуществил этого права, и сокровище до сих пор находится на прежнем месте.
— Что же вам нужно от меня? С какой целью вы напали на мой отряд?
— Я желал пригласить вас к себе на завтрак, при котором сопровождавшие вас дикари были бы совершенно излишни. А так как добровольно они едва ли удалились бы, то я нашел нужным удалить их насильно.
— Вы шутите, сеньор?
— Нисколько, сеньорита. Я здесь, в этой дикой стране, так соскучился, что мне, право, не грех доставить себе небольшое развлечение…
— В виде охоты на несчастных дикарей! — с горькой улыбкой вскричала Мина, едва владевшая собой от душившего ее негодования.
— Э, сеньорита, разве мало тут этих двуногих зверей! — проговорил с презрительной усмешкой авантюрист. — Ведь охотились же вы на морских чудовищ, так почему же мне не развлечь себя охотой на двуногих земных, за неимением под рукой четвероногих?
— Негодяй! — невольно вырвалось у возмущенной девушки.
— Не волнуйтесь, сеньорита, — спокойно сказал Рамирес. — Это может вредно отозваться на вашем здоровье. Пожалуйте лучше ко мне„
— К вам? Куда же это?
— В мое жилище… Правда, оно не отличается особенными удобствами, но что же делать? Здесь страна дикарей, не имеющих понятия о цивилизации. Зато вы найдете в моем лице настоящего рыцаря…
— Если вы действительно считаете себя рыцарем, то помогите мне сначала освободить брата и его друзей. Они находятся…
— Знаю, знаю, сеньорита, — прервал с усмешкой Рамирес. — Об этом мы поговорим у меня за столом. До моего обиталища нужно пройти несколько миль, и нам следует сейчас же двинуться в путь, чтобы поспеть к тому времени, когда я привык завтракать.
Девушка смотрела на своего собеседника с полным недоумением, все еще не зная, кем считать его: сумасшедшим, беззастенчивым наглецом или просто разбойником.
— Что же вы не изволите ничего отвечать, сеньорита? — с оттенком нетерпения продолжал Рамирес. —
