– Ты выразился достаточно ясно. Какой смысл спорить?
– Всегда покорная жена.
– Я выполняю свой долг, – ответила она. Гонора не хотела выглядеть обвиняемой, но, похоже, Каван думал по-другому.
– Может быть, если бы у меня была жена, которую стоит уложить к себе в постель…
Конечно, он не поднял на нее руку, но ей было так больно, словно он ударил ее кулаком. На какой-то миг Гоноре показалось, что Каван поморщился, как будто нанес удар не только ей, но и себе самому. Неужели сожалеет о своих жестоких словах?
Проницательность уже не раз сослужила ей хорошую службу, и Гонора решила и на этот раз положиться на нее.
– Прости мне мою неискушенность, но что делает женщину достойной того, чтобы разделить с ней ложе?
И едва не улыбнулась, увидев его потрясенное лицо. Теперь она нанесла ему жестокий удар, не прикоснувшись к нему и пальцем.
Каван скупо усмехнулся:
– Ты умнее, чем я думал.
Гонора почтительно наклонила голову.
– Я задала вопрос. – Она подняла голову, вздернув подбородок чуть выше, чем требовалось. – Ты можешь ответить?
– Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответил?
От собственной дерзости все внутри у Гоноры дрожало, но, как ни странно, внешне она держалась очень спокойно и невинно.
– А как иначе я научусь радовать тебя, если не буду ничего знать?
– Ты хочешь меня радовать? – Он взял ее за руку и осторожно притянул ближе к себе и к теплу очага.
Как это получается, что рядом с ним Гонора одновременно чувствует возбуждение и страх?
– Это мой долг.
Он медленно кивнул, словно подтверждая ее правоту, и наклонил голову, легонько прижавшись своей щекой к ее разгоряченной щеке. Гоноре почудилось, что она услышала, как зашипело горячее, прикоснувшись к прохладному, и отчетливо услышала, как он глубоко вдохнул, зарываясь лицом в ее волосы.
Каван зашептал ей на ухо:
– Аромат женщины.
Гонора его почти не слышала. Она запуталась в чувствах, которые боролись у нее в душе. Ей хотелось отодвинуться от него как можно дальше – и тянуло прижаться к нему как можно сильнее. Бессмыслица какая-то!
Он прижался лбом к ее лбу, провел пальцем по скуле, по шее, вокруг груди и пробормотал:
– Прикосновение к женщине.
Он прильнул к ее губам, начал их покусывать, пока они не затрепетали, спустился к шее, провел губами по плечу, и Гонора потрясенно поняла, что с нетерпением ждет, когда он доберется до ее груди.
– Вкус женщины, – пробормотал Каван, то целуя, то покусывая ее шею до тех пор, пока Гонора не застонала от удовольствия.
Каван негромко засмеялся ей на ушко:
– Звуки, которые издает женщина, достигнув наслаждения.
Гонора ахнула и отскочила в сторону. Рука Кавана метнулась вперед. Он схватил Гонору за запястье и рывком дернул к себе.
– Первое правило самообороны – никогда не думай, что твой противник ведет честную игру. Второе правило – держись от противника на расстоянии…
Гонора вслед за ним опустила взгляд вниз и снова ахнула. Каван приставил к ее животу кинжал.
– Ты даже не заметила, что я вытащил оружие.
– Я не думала, что ты применишь оружие против меня!
– Никогда ничего не предполагай и будь готова ко всему, – отрезал Каван, убирая кинжал обратно в ножны, висевшие на килте.
Значит, это был просто урок, и больше ничего. Запах, прикосновения, вкус – все это вовсе не возбудило Кавана, как возбудило ее саму. Он не считает ее привлекательной, и Гонора ужаснулась, поняв, что он сумел пробудить в ней страсть.
– Я научу тебя защищаться от любого врага.
Гонора кивнула, хотя вовсе не в знак согласия, а потому что именно это он уже и сделал.
– Ты научишься пользоваться оружием и… – Каван почесал в затылке. – Скажи, ты умеешь ездить верхом?
– Конечно, умею…
На его лице отразилось облегчение, но когда она договорила, выражение его лица опять изменилось.
– …только мне редко это удавалось.
– Это мы быстро поправим. Еще я научу тебя проскальзывать мимо людей незамеченной.
Честно говоря, этим искусством она превосходно овладела много лет назад, когда поняла, что лучше всего, если Калум ее вообще не замечает, потому что в этих случаях он не находил к чему придраться и не бил ее.
– Еще я научу тебя, как выжить в лесу.
Гонора решила промолчать и не рассказывать ему, что, вероятно, тут могла бы научить его куда большему – им с матерью нередко приходилось выживать в лесу. Именно поэтому она предпочитала растения и цветы, а не животную пищу, которую забивали к каждодневным трапезам.
В дверь постучались. Гонора открыла, увидела служанку с подносом и вспомнила, что велела принести ужин к ним в комнату. Она потеряла счет времени и не думала, что уже так поздно. Гонора надеялась, что успеет поговорить с Каваном до того, как им принесут поесть.
Она отошла в сторону, впуская служанку.
– Я попросила подать нам ужин в спальню…
– Чушь, – отрезал Каван и махнул рукой служанке, прогоняя ее прочь.
Закрывая за той дверь, Гонора меньше всего хотела, чтобы девушка заметила, как она опять сжалась от неловкости. То, что муж ее в очередной раз отверг, снова подкинет топлива в костер сплетен.
– Ты не будешь стыдливо прятаться от других. Я позаботился о том, чтобы отчим понял – теперь ты принадлежишь мне, и пусть он больше никогда не смеет поднимать на тебя руку.
Очевидно, Каван так и не понял, что Гонора просто хотела устроить для них интимный ужин. Но ведь он, напомнила она себе, вовсе не увлечен ею. Тогда почему ей так показалось, когда он ее поцеловал? Гоноре очень хотелось как следует потрясти головой, чтобы собраться с мыслями, но она побоялась, что тогда придет в замешательство Каван.
– Мы будем ужинать вместе со всей семьей, – заявил Каван.
Чтобы все могли всласть посплетничать над ее затруднительным положением, подумала Гонора, но ограничилась послушным кивком.
– Учиться начнем с утра, после завтрака. – Подойдя к двери, Каван протянул ей руку. – И все поймут, что теперь ты под надежной защитой.
И все поймут, что муж ее отверг.
Весь ужин Гонора сидела и молчала. Адди попробовала разговорить ее, но после нескольких неудавшихся попыток просто похлопала невестку по руке и прошептала, что все будет хорошо.
Гонора ей не поверила. Как все может быть хорошо, если муж откровенно отвергает ее? Кроме того, она сильно встревожилась, не увидев отчима в большом зале. Калум был человеком хвастливым и очень гордился тем, что стал тестем будущего вождя клана. Раз его нет на ужине, значит, он уже что-то замышляет, а Калум никогда не замышлял ничего хорошего. Нужно быть настороже, потому что отчим – человек себе на уме, и уж кому-кому, но ему доверять ни в коем случае нельзя.
