отороченный мехом плащ и повел куда-то из замка.
На чистом небе светила полная луна и сияли тысячи звезд. Сильно похолодало, но Каван провел ее сквозь деревню, вышел на вересковую пустошь, и Гонора встревожилась.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего. Ровным счетом ничего.
На опушке леса их ждал фонарь. Каван поднял его и повел Гонору в лес, считавшийся заколдованным – ходить туда никто не решался. Но Каван без колебаний углубился в лес. Казалось, он точно знает, куда идет, потому что шагал уверенно и спокойно. И когда они добрались до поляны, на которой Гонора так часто пряталась в детстве, а однажды разговаривала с Каваном, она безмолвно застыла от изумления, не в силах произнести ни слова.
Поляну освещали бесчисленные фонари, а под сплетенной из сосновых веток гирляндой стоял священник. С одной стороны от священника стоял Артэр, с другой – Адди.
Гонора смотрела на мужа, все еще не в силах что-нибудь сказать.
Каван взял ее руку и ласково поцеловал.
– Нам с тобой не довелось принести друг другу брачные обеты, а я хочу этого. Это наш выбор. Гонора, ты выйдешь за меня замуж здесь, перед семьей, Господом и небесами?
Она обвила его шею руками.
– Да! Да, я выйду за тебя замуж. Это мой выбор.
Они стояли как единое целое в заколдованном лесу.
А может, волшебство творила их любовь, потому что светлячки, которых не бывает зимой, плясали вокруг них, и птицы щебетали, когда Гонора и Каван от всего сердца произносили свои обеты и соглашались стать мужем и женой и прожить вместе долгую, наполненную любовью жизнь.
А когда они поцеловались, оба могли поклясться, что услышали знакомый смех Тавиша, раздавшийся в тишине.
