Он напал на два праос Сандокана, расстреливая их с близкого расстояния из пушек и сея смерть на их палубах картечью.
Долго противостоять такому огню было невозможно. Еще несколько минут, и оба несчастных судна превратились бы в простые понтоны.
Сандокан понял катастрофичность положения с первого взгляда. Видя, что второй его праос вот-вот утонет, он подошел к нему и быстро взял на борт оставшихся в живых. Теперь оставалось надеяться лишь на абордаж.
– Вперед, тигрята!.. За мной! На абордаж!.. – вскричал он, выхватив саблю.
Отчаяние удесятерило силы пиратов.
Единым залпом они смели картечью вражеских стрелков и ринулись на палубу корабля с кинжалами и саблями.
– Вперед! – гремел Сандокан, прокладывая дорогу своей страшной саблей. – За мной, мои тигрята! Вперед!..
Во главе неудержимой лавины своих людей он бросился на матросов корвета, оробевших в рукопашной схватке, и быстро оттеснил их на корму. Но с носовой части судна на них бросился отряд пехотинцев, под командой офицера, которого Сандокан сразу узнал.
– Ах это ты, баронет! – вскричал он в ярости, бросаясь на него. – Мы давно не виделись!..
– Где Марианна? – крикнул офицер, отступая за спины солдат.
– Вот она, – отвечал Сандокан. – Получай!
Ударом сабли он свалил своего врага на палубу и, нагнувшись, всадил ему в сердце свой крисс.
Но в тот же миг в глазах его потемнело, и он упал на палубу, сраженный абордажным топором.
Глава 29
ПЛЕННИКИ
Когда он пришел в себя, еще полуоглушенный от страшного удара по голове, то увидел, что он уже не на палубе своего судна, а в цепях в темном трюме корвета.
Сначала он подумал, что это просто кошмарный сон, но боль от ран и цепи, которые сжимали запястья, увы, убедили его, что это действительность.
Он встал, загремев цепями, и бросил вокруг растерянный взгляд. Глубокая тьма скрывала внутренность трюма. Лишь тонкая полоска света сквозь щель в верхнем люке пробивалась к нему. За бортом журчала вода; на палубе над его головой гремели матросские башмаки, и звучали отдаваемые по-английски команды офицеров.
– Пленник! – воскликнул он, пытаясь порвать свои цепи. – Так что же случилось?.. Неужели я в плену?.. Смерть и проклятие!.. Какое ужасное пробуждение! А Марианна?.. О Господи, что с ней случилось? Неужели она мертва?..
Страшная спазма сжала ему сердце, и скованный Тигр застонал.
– Марианна!.. – закричал он, тщетно пытаясь порвать цепи. – Где же ты, девочка моя?.. А Янес?.. А Джуйоко?.. Неужели все они погибли?.. Но это невозможно! Я сплю или просто сошел с ума!..
Он, никогда до этого не знавший страха, в этот миг испытал его. Он чувствовал, что теряет рассудок, он ощущал, как ужас охватывает его.
– Погибли!.. Все погибли!.. – воскликнул он в страшном отчаянии. – А я остался жив, чтобы меня приволокли на Лабуан!.. О Боже, почему ты меня не убил?!..
Охваченный порывом отчаяния, он бросился к стенке трюма яростно начал биться об нее раненой головой.
– Убейте меня!.. Убейте!.. – кричал он. – Тигр Малайзии не может больше жить!..
– Тигр Малайзии? Вы живы еще, капитан? – вдруг услышал он голос из темноты.
Сандокан поднял голову и оглянулся вокруг.
Свет, пробивавшийся сквозь щели в люке, очень скупо освещал трюм, но этого было достаточно, чтобы различить ползущего к нему человека.
Сначала Сандокан не узнал его покрытое кровавыми шрамами лицо, но, приглядевшись, радостно вздрогнул.
– Джуйоко!.. Это ты? Неужели ты жив?
– Капитан! – вскричал тот. – Какое счастье! А я оплакивал вас, как мертвого!..
Это был он, Джуйоко, командир третьего праос, храбрый даяк, один из самых знаменитых пиратов Момпрачема.
Страшно израненный, с неузнаваемо изуродованным лицом, он сейчас плакал и смеялся в одно и то же время.
– Живой!.. Еще живой!.. – восклицал он. – О какое счастье! По крайней мере вы избежали этой страшной бойни…
– Бойни!.. – закричал Сандокан. – Так значит, погибли все, кого я повел на абордаж?
– Да, все… – ответил даяк прерывающимся голосом.
– А Марианна? Она исчезла вместе с праос? Скажи мне, Джуйоко, скажи мне!..
– Нет, она еще жива.
