– Извините меня, – сказал Сандокан.
– Я не держу на вас зла и, чтобы доказать, что никогда не имел ненависти против такого храбреца, как вы, обещаю привести сюда леди Гвиллок. Но вы причините ей только боль, вот увидите.
– Я ни словом не обмолвлюсь ей о самоубийстве.
– Тогда что же вы хотите сказать ей?
– Я оставил в тайном месте бесценные сокровища, и ни одна душа не знает, где они.
– И вы бы хотели оставить их ей?
– Да, чтобы она располагала ими, как ей захочется. Лейтенант, когда я смогу увидеть ее?
– Еще до вечера.
– Спасибо, сударь.
– Обещайте мне, однако, что вы не скажете ей о самоубийстве.
– Даю слово. И все же подумайте, какая жестокость, приходится умереть, когда счастье с любимой было уже так близко!
– Да, сударь.
– Лучше бы я открыл кингстоны и утопил мой праос в открытом море. По крайней мере я бы опускался в морские глубины, обнимая мою невесту.
– А куда вы направлялись, когда наши суда напали на вас?
– Далеко, очень далеко. Может быть, в Индию, может быть, на какой-нибудь остров Великого океана. Но что об этом говорить! Все кончено. Да свершится моя судьба.
– Прощайте, Тигр Малайзии, – сказал лейтенант.
– Сдержите ваше обещание.
– Через несколько часов вы увидите леди Марианну.
Лейтенант позвал солдат, которые освободили от цепей Джуйоко, и в глубоком раздумье поднялся на палубу. Сандокан стоял у трапа и смотрел не него снизу, со странной улыбкой, скрестив руки на груди.
– Он вам принес хорошие новости? – спросил Джуйоко, подойдя.
– Сегодня ночью мы будем свободны, – ответил Сандокан.
– А если побег не удастся?
– Тогда мы пробьем борта этого корабля и умрем все: и мы, и они вместе с нами. Однако будем надеяться, что Марианна нам поможет.
Глава 30
ПОБЕГ
После ухода лейтенанта Сандокан сел на нижней ступеньке трапа и, сжав голову руками, погрузился в невеселые думы.
Скорбь и отчаяние отражались в его чертах. Если бы он был способен плакать, немало слез оросило бы его щеки. Но он только стискивал зубы и еле слышно временами стонал.
Джуйоко улегся невдалеке, с тревогой глядя на своего капитана. Видя Тигра Малайзии в таком состоянии, он не осмеливался расспрашивать его о будущих планах.
Так протекло двадцать-тридцать минут, когда люк вновь поднялся, открыв кусочек изумительно голубого, ясного неба над их головой.
Заметив проникший в полумрак луч света, Сандокан быстро встал, устремив взгляд на лестницу.
По крутым ступенькам к нему в трюм спускалась Марианна, бледная, с грустными, заплаканными глазами, и все же по-прежнему прекрасная. Ее сопровождал лейтенант, держа на всякий случай правую руку на рукояти пистолета, заткнутого за пояс.
Сандокан издал крик радости и бросился к невесте, неистово прижав ее к груди.
– Любовь моя! – воскликнул он, увлекая ее в противоположный конец трюма, в то время как лейтенант уселся на середине лестницы, скрестив руки и нахмурив лоб. – Какое счастье, что я снова вижу тебя!
– Сандокан, – прошептала она, разражаясь рыданиями. -Я думала, что мы не увидимся больше никогда!
– Успокойся, Марианна, не плачь. Твои жгучие слезы разрывают мне сердце.
– Мое сердце разбито, мой храбрый друг! – сказала Марианна, утирая слезы. – Ах я не хочу, чтобы ты умер, не хочу, чтобы меня разлучили с тобой! Я встану на твою защиту, я освобожу тебя. Я хочу, чтобы ты был мой!
– Твой!.. – воскликнул он с глубоким вздохом. – Да, я снова буду твой, но когда? Разве ты не знаешь, несчастная девочка, что меня везут на Лабуан, чтобы убить?
– Но я спасу тебя!
– Это еще возможно, если ты мне поможешь, – быстро прошептал он.
– Значит, у тебя есть какой-то план? – спросила она, и проблеск надежды загорелся в ее глазах.
– Да, если Аллах меня защитит. Слушай внимательно, любовь моя.
