забилась в угол подвала.
Страшно медленно тянулись бесконечные часы этой ужасной ночи; волки возились над подземельем, иногда порывались проникнуть внутрь его по лестнице, но костер не давал им возможности выполнить это намерение. Охотники время от времени стреляли по наиболее смелым хищникам.
В сущности, в подземелье было гораздо лучше, чем снаружи: там, наверху, бушевал ураган, лились потоки дождя, грохотал гром, сверкали молнии, а здесь было относительно тихо и довольно тепло, а так как в многочисленные трещины в потолке проникал в изобилии свежий воздух, то не особенно ощущался чад костра.
Внимательно наблюдая за маневрами не отходивших от входа в подземелье волков, осажденные вполголоса переговаривались о своих делах.
Джон говорил о своем намерении добраться до Кампы и там присоединиться к почтовому каравану, идущему к Соленому озеру. Услышав его слова, мнимый гамбусино встрепенулся.
— Большая группа путешественников, — сказал он, — в эти тревожные дни может скорее привлечь к себе внимание индейцев. На вашем месте я предпочел бы идти туда, куда вы направляетесь, совершенно самостоятельно, не присоединяясь к каравану.
— Может быть, вы и правы! — отозвался Джон. — Правда, нас теперь четверо, все мы отличные стрелки, умеем постоять за себя. Но все же это слишком рискованное предприятие. Нет, я предпочел бы идти с караваном! Подбрось, Гарри, еще дровец в костер! Нам нечего жалеть дерева, а пули надо поберечь!
— Волки что-то поутихли! — ответил траппер. В самом деле, волчий вой заметно поутих, как будто удалился, и теперь над самим подземельем уже не было слышно возни хищников; да и волков тоже не было видно рядом с лестницей.
— Близок рассвет! — сказал Джон Мэксим. — Волки уходят. Значит, и нам можно хоть немного отдохнуть. В путь пускаться сейчас еще рискованно, в нашем распоряжении есть парочка часов. Надо восстановить силы, как следует выспаться.
ВЕЛИКИЕ ПРЕРИИ
Ураган понемногу утих. Небо очистилось от туч. Огромный горячий шар всплыл во всем своем великолепии над степями. И с первыми лучами солнца, вместе с тенями ужасной ночи, исчезли и волки, покинув окрестности монастыря, где путники нашли себе убежище с вечера. Только вокруг здесь и там валялись клочья окровавленной волчьей шкуры, кости, да на земле виднелись лужи крови: это были следы отпразднованной степными хищниками ночной оргии. Когда кто-нибудь из волков падал под пулями защитников развалин, остальные волки набрасывались на злополучного собрата и буквально раздирали его на клочки…
О кошмарной ночи говорил дым, поднимавшийся кое-где тонкими, полупрозрачными голубоватыми струйками — это догорали уголья костров, с помощью которых беглецы защищались от нападения волков.
Сам монастырь в этот ранний утренний час был уже опять пуст: маленький отряд из двух братьев трапперов, агента Джона Мэксима, гамбусино и Миннегаги уже давно покинул свое ночное убежище и продвигался по бесконечному простору прерии.
Отряд шел гуськом: впереди ехал агент, за ним — Гарри и Джордж, а Красное Облако замыкал шествие, причем Миннегага сидела за его спиною.
Пока отряд проходил лесистой долиной, на каждом шагу были видны следы ночного урагана: валялись, иногда загораживая дорогу, стволы сломанных или вывернутых с корнями деревьев, земля была влажной, но горячие лучи солнца торопились выпить влагу и над долиною клубился легкий пар. Вдали виднелась горная цепь Ларами, над вершинами которой громоздились белые облака.
Еще немного, и маленький отряд вступил на землю Великой прерии, туда, где глаз почти не встречает деревьев, холмов, оврагов. Степь, словно зеленое море, убегала в туманную даль. Почва была покрыта пышно разросшейся травой, люди и лошади словно плыли по зеленым волнам, наполнявшим воздух ароматами степных цветов и растений.
Джон Мэксим, вступая в пределы Великой равнины, несколько раз останавливался, приподнимался на стременах и внимательно оглядывал все стороны горизонта; зоркие глаза бывалого охотника не подмечали каких-либо угрожающих признаков близости индейцев. Воздух был свеж и чист, в его живительных струях не было ни малейшей примеси дыма костров какого-нибудь лагеря или передового отряда чейенов.
Странное чувство охватывает путника, странствующего по прерии.
Копыта коней тонут в мягкой траве, заставляя потревоженные растения сыпать на землю созревшие семена, в зеленом море остается словно проложенная плугом борозда на много-много миль пути, и кругом царит какая-то торжественная тишина.
В бледно-голубом небе высоко-высоко реют черные точки: это степные коршуны носятся в поднебесье, выглядывая с огромной высоты добычу.
Вот несколько таких черных точек собрались в группу. Они, очевидно, что-то заметили, потому держатся над одним участком, то опускаясь почти до земли, то взмывая в недосягаемую высь. И другие птицы, парящие на огромном расстоянии от этих, своими зоркими глазами подметили, что найдена какая-то добыча, и слетаются со всех сторон, присоединяются к коршунам, уже кружащим здесь…
— Должно быть, тут побывали индейцы! — пробормотал Джон Мэксим, наблюдая за птицами. — Может быть, лежит туша убитого бизона. Во всяком случае, не мешало бы посмотреть.
— Скорее, трупы людей! — отозвался задумчиво поглядывавший все время на север лжегамбусино.
— Разве что прошлою ночью здесь произошло какое-нибудь сражение? — встрепенулся агент.
Гамбусино пожал плечами.
Несколько минут спустя лошади стали проявлять признаки тревоги и всадникам удалось без затруднений обнаружить, что привлекало внимание степных коршунов. В густой траве, на краю какой-то полувысохшей лужи, валялась изломанная, разбитая почтовая коляска, а вокруг нее лежало несколько трупов людей и лошадей.
Подлые и трусливые степные волки, койоты, уже пировали на месте катастрофы, пожирая трупы, но при приближении живых людей рыжими молниями ринулись во все стороны и скрылись в густой траве. Только коршуны и вороны по-прежнему кружились в бледно-голубом небе: они не боялись, что по ним станут стрелять, они не хотели улетать и ждали, когда пришельцы уйдут, чтобы вновь без помехи приняться за прерванный пир.
— Почтовый караван, «Курьер»! — пробормотал, глядя на печальные останки, Джон Мэксим.
Поясним для читателя, незнакомого с жизнью Северной Америки тех дней, что такое «почтовый караван» или «почтовый курьер».
Дело в том, что до сооружения трансконтинентальных линий железных дорог, связавших восточные штаты с западными, сообщение между этими штатами велось почти исключительно при помощи «почтовых караванов», проходивших степями по нескольким направлениям.
На определенном расстоянии друг от друга в степи стояли почтовые станции под защитою небольших фортов. Около станций постепенно образовывались поселки. Как сами станции, так и поселки, но чаще всего поддерживавшие сообщение между ними дилижансы или даже целые «почтовые караваны» подвергались постоянной опасности. Индейцы прерий следили за караванами, как волки следят за бегущим оленем.
Поэтому караваны от одной станции до другой часто шли под прикрытием небольших отрядов регулярной армии. Во всяком случае, все пассажиры, пользовавшиеся этим способом передвижения, вооружались до зубов, и эта предосторожность была отнюдь не лишней, потому что большое количество почтовых караванов было истреблено индейцами, а их пассажиры без пощады перебиты.
Особою популярностью в старые годы пользовалась дорога через Сент-Луис. Оттуда на запад регулярно раз в неделю отправлялся через степи почтовый караван.
Глядя на остатки уничтоженной в это утро почты, Джон Мэксим обескураженно промолвил:
— Почта из Сент-Луиса! Я узнаю экипаж!
Он сошел с лошади и, ведя ее в поводу, подошел ближе к разбитому фургону. Около экипажа лежали в беспорядке трупы — лошади и двое людей. Один из последних производил ужасное впечатление: раскинувшись во весь рост, лежал среди измятой и забрызганной кровью травы сильный, атлетически сложенный, вероятно, еще молодой человек в костюме ковбоя. Его застывшая рука все еще сжимала
