рукоятку двуствольного пистолета. В груди торчало несколько стрел, пронзивших несчастного, а голова казалась сплошною кровавою раною, потому что убившие ковбоя индейцы скальпировали его. Следом за индейцами на несчастного, может быть еще полуживого, набросились трусливые койоты и растерзали человеческое тело.
Осмотрев трупы, Джон Мэксим сказал, обращаясь к своим спутникам, в глубоком волнении глядевшим на место катастрофы:
— Здесь были чейены. Это их стрелы. Они напали, надо полагать, вчера вечером, незадолго до того, как разразился ураган!
Несколько в стороне от первой жертвы индейцев, среди трупов лошадей, лежал навзничь другой человек. Это был средних лет мужчина в мундире почтового курьера. У него, как и у первого, голова была скальпирована, правая рука почти отделена от туловища ударом томагавка, но лицо еще не было тронуто койотами. При первом же взгляде на него Джон Мэксим вскрикнул яростно:
— Патт! Почтарь из Сент-Луиса?! О, бедняга! Тарри-а-Ла когда-то поклялся, что убьет этого несчастного. Клянусь, Тарри-а-Ла, должно быть, теперь носит с собою скальп Патта!
— Кто это? Ты, значит, знаешь его? — спросил вполголоса Гарри.
Не отвечая агент круто обернулся и подозрительно посмотрел на присутствовавшего тут же лжегамбусино.
Индеец едва не был застигнут врасплох. Дело в том, что при виде уничтоженной почты Миннегагой словно овладел демон. Она ликовала. Глаза ее горели злым огнем, губы подергивались. Казалось, еще миг — и индианка начнет хохотать и хлопать в ладоши. Красное Облако напрасно бросал на нее предостерегающие взгляды.
— Что вы, гамбусино, думаете обо всем этом? — спросил индейский агент спутника.
— Чейены! — коротко ответил тот, избегая взгляда Мэкси-ма. — Это у них, хотя они и обзавелись уже огнестрельным оружием, еще сохранилась привычка брать в поход с собою луки и стрелы! И они, надо полагать, находятся где-то поблизости. Было бы благоразумнее не идти сейчас на Кампу, как вы предполагали, а несколько переждать здесь. Краснокожие остановятся где-нибудь, разведут костры, и мы сможем определить, где они находятся, и обойти их. Сюда они уже не возвратятся. За это можно почти поручиться.
— Да, пожалуй. Что им тут делать? Все, что можно было взять, они уже взяли!
— глухим, полным ярости голосом пробормотал агент Джон.
— Не могут ли индейцы напасть на Кампу? — спросил Гарри.
— Это зависит исключительно от того, какими силами они располагают! — ответил Джон. — Может быть, они уже осаждают Кампу. Во всяком случае, совет гамбусино резонен. Остановимся тут, постараемся выяснить обстоятельства. Это будет наиболее благоразумным.
По приказу Мэксима лошадей расседлали и уложили в густой траве, совершенно скрывавшей их от глаз, несколько в стороне от места катастрофы. Люди же принялись за осмотр окрестностей и изучение многочисленных следов.
Осмотрев разбитый, изуродованный фургон, обнаружили в нем лишь несколько мешков писем, но никакого следа припасов. Только в траве среди колес зоркий глаз агента обнаружил небольшой сухарь.
— Возьми, Гарри! — смеясь, крикнул агент трапперу. — У тебя волчий аппетит, ты всегда голоден. Поточи свои зубы об этот сухарь, только не обломай их, ибо он тверд, как камень.
Но раньше, чем Гарри взял сухарь, гамбусино протянул к нему свою мохнатую, жилистую руку.
— С нами девочка! — сказал он решительно. — Думаю, что мы, мужчины, могли бы уступить кусок хлеба ребенку. Гарри ответил:
— А, пусть подавится этот змееныш!
От отвернулся, и хлеб перешел в руки мнимого гамбусино, который передал его маленькой дикарке. Миннегага взяла сухарь, села в сторонке, не спуская блестящих глаз с трупов двух почтарей, и принялась грызть его своими белыми и острыми зубами.
Джордж и агент продолжали бродить вокруг места побоища, обследуя окрестности. Гамбусино следовал за ними. На его бронзовом лице ясно читалось выражение тревоги и беспокойства.
— Тарри-а-Ла где-нибудь поблизости. Ядовитая индейская змея, самая опасная из всех гадин прерий! — пробормотал агент, усаживаясь без церемоний на труп одной из убитых лошадей и принимаясь набивать трубку.
— Расскажи нам, Джон, что это за дьявол твой Тарри-а-Ла? — обратился к нему Гарри.
Агент молча закурил трубку, потом заговорил:
— Эх вы, трапперы! Удивляет это меня: ведь и вы немало лет шляетесь по прериям. Как же это вы никогда не встречались с почтарем Паттом?
— Так, значит, вышло! — несколько сконфуженно отозвался Джордж. — А ты был его приятелем?
— Да, я любил парня. Он много рассказывал мне разных историй. Помню одну из них.
Было дело так.
Раз Патт прибыл со своим фургоном на маленькую станцию, чтобы взять там свежих лошадей, отдохнуть и потом снова тронуться в путь.
Здесь он застал одного скваттера, ирландца родом, и его молоденькую дочь, перепуганную до полусмерти.
Ирландец, смелый и крепкий человек, завел в окрестностях станции собственную факторию, распахал часть прерии и выстроил дом. Как все скваттеры прерий, он вел дававшую. ему большие выгоды меновую торговлю с соседями индейцами.
Однажды к фактории ирландца явился целый отряд индейцев под предводительством Тарри-а-Ла. Кажется, это означает Летящая Стрела. Индейцы привезли целый ворох мехов для обмена на порох, пули и «огненную воду». Сделка была быстро заключена, к общему удовольствию, но, на несчастье, индеец увидел молодую дочь скваттера. Пять минут спустя полупьяный индеец потребовал, чтобы ирландец отдал ему девушку.
— Она будет моей скво! — твердил он. — Я прогоню старую жену. Эта мне нравится больше!
Разумеется, ирландец отказал этому неожиданному краснокожему жениху, хотя Летящая Стрела не скупился ни на обещания заплатить богатый выкуп, ни на угрозы мстить в случае отказа.
Разговор происходил в комнате, и ирландец, оскорбленный навязчивостью индейца, буквально вышвырнул Летящую Стрелу за порог своего дома. Против ожиданий Летящая Стрела как будто угомонился, протрезвел. Он самым мирным образом закончил обмен товаров, получил от скваттера запрошенные в начале торгов порох, пули и спиртные напитки, но, покидая факторию, он промолвил:
— Прощай, бледнолицый. Мы еще поговорим об этом!.. Мы увидимся, и гораздо раньше, чем ты думаешь!
Некоторое время об индейцах не было ни слуху ни духу. Скваттер понемногу начал забывать это странное сватовство, как вдруг грянула беда: в одну ночь кто-то перерезал в степи поголовно всех овец ирландца. На другую ночь была вытоптана его кукуруза. На третью загорелась от явного поджога ферма.
Нетрудно было догадаться, кто тут орудовал, потому что скваттер часто находил на деревьях поблизости от своего жилища, на бревнах частокола, защищавшего ферму, пучки стрел, перевязанных змеиною шкурою, — официальное объявление непримиримой вражды и войны на индейский манер.
Скваттер понял, что ему грозит гибель, что его дочь рискует быть похищенной Летящею Стрелою. Тогда он решил покинуть эти опасные места, и, выждав, когда через ближайшую маленькую станцию проходила почта, именно фургон Патта, обратился к почтарю с просьбою захватить кой-какой скарб и двух пассажиров. Разумеется, Патт забрал с собой ирландца и его дочь. Но когда фургон готов был уже тронуться в путь, словно из-под земли вырос индеец.
— Смотри, Патт! — сказал он почтарю, которого знал и раньше. — Ты увозишь ту девушку, которая должна принадлежать мне.
— Убирайся! — замахнулся на него кнутом почтарь. Индеец ловко увернулся от удара бича, отскочив в сторону. Скваттер при помощи Патта отвез девушку к дальним родственникам в Сан-Франциско. Потом Патт, понятно, вновь принялся за свое дело — доставку почты и пассажиров через прерию.
Раньше у Патта было много друзей среди индейцев. Но Летящая Стрела поднял против смелого курьера
