— Ты веришь тому, что рассказал маратх?
— Верю, Янес.
— Что ты будешь делать?
— Янес, — сказал Сандокан грустно, — ты помнишь, то что сказала мне моя жена?
— Да, помню. «Сандокан, мой храбрый друг, — сказала она тебе, — у меня есть любимая двоюродная сестра в далекой Индии. Она дочь сестры моей матери».
— Дальше, Янес.
— «Она исчезла, неизвестно куда. Говорят, ее похитили индийские тугсы. Сандокан, мой храбрый друг, спаси ее, верни ее несчастному отцу».
— Довольно, довольно, Янес! — воскликнул пират страстно. — Эти воспоминания разрывают мне сердце. Никогда я не смогу забыть эту женщину!.. Марианна, моя обожаемая Марианна!..
Пират схватился руками за голову и тяжелый вздох приподнял его могучую грудь.
— Мужайся, Сандокан, — сказал Янес. — Ты должен быть сильным.
Пират снова поднял голову.
— Да, продолжим разговор.
— Лишь бы ты оставался спокойным.
— Я буду спокоен.
— Что ты сделаешь для Ады Корихант?
— Что я сделаю? И ты еще спрашиваешь? Отправлюсь немедленно спасать ее, а потом поеду в Саравак освобождать ее жениха.
— Ада Корихант спасена, Сандокан, — сказал Янес.
— Спасена!.. — воскликнул пират, вскакивая на ноги. — И где она?
— Здесь.
— Здесь!.. А почему ты не сказал мне об этом раньше?
— Эта женщина так похожа на твою покойную жену, хотя нет у нее ни золотых волос, ни глаз, голубых, как море, что я боялся: увидев ее, ты испытаешь жестокое потрясение.
— Я хочу видеть ее, Янес! Я хочу видеть ее!..
— Ты увидишь ее немедленно.
Он отпер дверь. Каммамури в несказанной тревоге сидел на ступеньках лестницы, ожидая, пока его позовут.
— Господин Янес! — воскликнул он дрожащим голосом, бросаясь к португальцу.
— Спокойно, Каммамури.
— Вы спасете моего хозяина?
— Мы надеемся на это, — сказан Янес.
— Спасибо, господин, спасибо!..
— Ты поблагодаришь меня, когда мы его спасем. А теперь спустись в поселок и приведи сюда свою госпожу.
Маратх бросился вниз по узкой лестнице с криком радости.
«Славный малый», — прошептал португалец.
Он снова вошел в комнату и подошел к Сандокану, который в раздумье спрятал лицо в ладонях.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— О прошлом, Янес, — отвечал пират.
— Никогда не думай о прошлом, Сандокан. Ты знаешь, что это приносит страдания. Скажи мне лучше, дружище, когда мы отправляемся?
— Немедленно.
— В Саравак?
— В Саравак.
— Это будет крепкий орешек. Раджа Саравака силен, и он страшно ненавидит пиратов.
— Знаю, но нас не зря зовут Тиграми Момпрачема.
— Мы сразу направимся в Саравак, или будем крейсировать у берега?
— Будем крейсировать в большой бухте. Прежде чем делать высадку, мы должны потопить «Гельголанд».
— Понимаю твой план.
— Одобряешь его?
— Да, Сандокан, и…
Он вдруг остановился. Дверь неожиданно открылась, и на пороге появилась Ада Корихант, Дева восточной пагоды.
— Посмотри на нее, Сандокан! — воскликнул португалец.
Пират обернулся. Увидев эту женщину, стоящую на пороге двери, он снова побледнел и, шатаясь, отступил до самой стены
— Какое сходство!.. — воскликнул он. — Какое сходство!..
Сумасшедшая не двигалась. Она сохраняла абсолютную неподвижность и пристально смотрела на пирата, глядя как бы сквозь него. Неожиданно она заслонилась руками и воскликнула в страхе:
— Тугсы?
— Нет, — сказал Каммамури, который следовал за ней. -Нет, госпожа, это не тугсы.
Она недоверчиво покачала головой, осторожно подошла к Сандокану, который словно прирос к стене, и дотронулась до него рукой. Казалось, она что-то искала у него на груди.
— Тугсы? — повторила она.
— Нет, госпожа, нет, — сказал маратх.
Ада распахнула свою белую шелковую накидку и открыла золотое ожерелье, висевшее у нее на груди, в центре которого было изображение змеи с головой женщины. Она дотронулась до этого символа индийских душителей и опять посмотрела на грудь Сандокана.
— Почему я не вижу змеи? — спросила она слегка взволнованным голосом.
— Потому что эти люди не тугсы, — сказал Каммамури.
Какая-то искра сверкнула в глазах сумасшедшей, но тут же потухла. Поняла ли она то, что сказал ей Каммамури? Может быть.
— Каммамури, — сказал Янес вполголоса, — а если бы ты произнес имя ее жениха?
— Нет, нет! — с ужасом воскликнул маратх. — Она бы впала в безумие.
— Она всегда такая безучастная?
— Всегда, если не слышит звуков рамсинги и не видит аркан или статую богини Кали.
— А что тогда?
— Тогда она убегает в паническом страхе, и несколько дней проводит в безумном бреду.
В этот миг сумасшедшая обернулась и медленными шагами направилась к двери. Каммамури, Янес и Сандокан, оправившийся от своего волнения, последовали за ней.
— Что она хочет? — спросил тихо Янес.
— Не знаю, — ответил маратх.
Выйдя из дома, сумасшедшая остановилась, пристально разглядывая траншеи и палисады, защищавшие дом, потом направилась к оконечности мыса, глядя на море, которое ревело у подножия его.
Внезапно она наклонилась, как бы прислушиваясь к реву волн и, разразившись судорожным смехом, воскликнула:
— Мангал!
— Что она говорит? — спросили в один голос Сандокан и Янес.
— Наверное, она спутала море с рекой Мангал, которая омывает остров тугов.
— Бедняжка! — воскликнул Сандокан, вздохнув.
— Ты надеешься, что можно вернуть ей разум? — спросил Янес.
— Да, я надеюсь, — ответил Сандокан.
— Каким образом?
— Я скажу тебе это, когда мы освободим Тремаль-Найка.
— Мы возьмем с собой эту бедняжку?
