себе туда шоколадный батончик и постепенно выдавливала его, а я кусал.
– Ух ты…
– Очень вкусно было…
– Не сомневаюсь. – С этого момента в моих онанистических сессиях появилась новая мизансцена. Впрочем, восприимчивый мозг, с удовольствием переварив эту информацию, предложил свой собственный вариант: – А ты знаешь такие леденцы «Чупа-Чупс»? «Круглая радость» называются?
– Так вы ими…
– Да, именно ими! – И потом, чуть спокойнее: – Знаешь, с подругой очень любим их вот так вот… э-э… кушать. Представляешь, обмажешь там все вокруг как следует и потом слизываешь. А на ее день рождения я мечтаю купить такую машинку, куда вставляешь чупачупсину, и она там крутится. Прикинь, сколько радости будет?
– Ух ты… – Похоже, я его таки достала. – Судя по твоему возбужденному тону и светящимся глазам, это было крайне эротично. Нужно будет попробовать.
– Значит,
Он лишь лунно усмехнулся.
– А мне вообще очень нравится с тобой разговаривать, – сказала я.
– Ну, так какие проблемы, девочка моя? Смотри, вот он я, тут. Для тебя.
– О,кей. А теперь мне пора идти купаться.
На море разыгралась небольшая болтанка. Было весело (если не считать небольшой ушиб, полученный в непосредственной близости у пирса).
Перекинув через плечо, словно хлыстик, свой мокрый и вытянувшийся купальник, я шла обратно из раздевалки мимо их запретного логова. Танька шла рядом со мной. Она никогда не переодевалась после купания, но мы были заняты какой-то беседой, и она в кабинке держала мое полотенце. Неожиданно монстр схватил ее за руку, как раз когда я старательно игнорировала его, проходя мимо. Прошептал что-то, и она удрала без меня к красным перилам. И не оборачиваясь, рванула прочь от Дьявола, а Танька через минуту принесла мне полотенце и купальник.
Я замерла в нерешительности. Сняв очки, Альхен приподнялся на локтях и как-то очень странно посмотрел на меня. Я попятилась в сторону Тани. Он тихо, но уверенно сказал: «Стой, подожди».
И вот я стояла перед ним, вернее, над ним, заслоняя своей тенью, с хлыстом-купальником, капающим с плеча на поясницу. Я понятия не имела, что он затеял.
– Ты разве не хочешь меня поцеловать?
– Хочу. – И со сновидческой легкостью я подалась вперед и вниз.
Его тело вокруг моего тела, весь мир разбился вдребезги. Прыткая, натренированная сухость. Помню, как роняя купальник и полотенце, я что-то простонала. Жар его груди, запах его кожи, сила и проворная мягкость его рук.
Это невозможно ни с чем сравнить.
Когда пальцы оказались в настораживающей близости от бокового входа в трусы, я, млея, теряя сознание, нашла в себе силы на отчаянный рывок и, отшатнувшись, вытирая губы тыльной стороной запястья, прошептала:
– Basta! Все, Гепард, хватит…
Картежная игра. Акт третий. – Да. – «Увы… увы… только я не знаю, где мне его искать…»
– Ну, расскажи про своего мальчика.
– Если честно, то именно с ним мне не нравится.
– И никогда не понравится. Омерзительнее этих подростков и быть ничего не может. Разве что деды столетние… да и то не всегда.
– У меня еще есть гуру. Ему 34 года, – придумала я нового персонажа.
– О, это уже намного лучше. Просто замечательно. Возраст – это практика. Ты, значит, сказала 34?
Новопришедшая Зинка угостила конфетами. Проходя мимо Создания, Веры, каких-то свежих дам и явно их развращающего Альхена, как ни в чем не бывало бросила ему один леденец. Он поймал его, практически не поворачивая головы. Уж лучше бы это была я…
– Твое здоровье!
Я вздохнула и улыбнулась.
Под заинтересованные взгляды готовых к пороку отроковиц он отправил мой подарок себе в рот.
Tag Funf (день пятый)
Удивительно, что соприкосновение двух влюбленных уст представляет предпоследнюю ступень возможного сближения. Это просмотренный и помеченный банком вексель для выдачи полной суммы. Таково значение любовного поцелуя между двумя полами.
А. Фет. «О поцелуе»
Пожалуй, единственное мероприятие, проводимое рука об руку с папашей и тем не менее не вызывающее у меня приступов протеста, а, напротив, бурный восторг – это еженедельная поездка в Ялту за продуктами. Раньше приключения начинались с палубы прогулочного катера и виснущей над причалом скалы с «Ласточкиным гнездом». Потом, в эпоху экономического кризиса, когда катера отменили, был пыльный автобус, опасно кренящийся на крутых горных поворотах, но восторг всегда оставался неизменным. – Дети-и-и-и! Зина! Ада! Поехали-и-и-и! – закричала с крыльца Галина Цехоцкая.
В этот раз путешествие должно было быть действительно особенным – у Цехоцких появилась машина, и без всякой отдельной платы они согласились брать нас с собой раз в неделю за покупками.
Зинка с нетерпением приплясывала возле двери, рассматривая в зеркале свое отражение в полосатой майке и белых шортах с золотыми якорями. Она готовилась к поездке все утро, как и я.
Когда папаша готовил банки и кульки, а мы сидели в хозяйской гостиной и красили ногти, Зинка сама спросила меня про
Я флегматично улыбнулась, дуя на густой фиолетовый лак:
– Ты знаешь Оксанку, ну, эту блондинку, подружку йога?
– Угу, – тянется к блюдечку с арахисом, стараясь не повредить ногти.
– Так она не только его любовница, но и…
– М-м?
– Ты что, не знала, что он ее трахает? И вообще, он, оказывается, намного развратнее, чем мы только можем себе представить.
– А? – набивает рот арахисом, шелуха таки прилипла к ногтю.
– Он всунул ей туда шарик какой-то, и она с ним теперь все время ходит.
Выражение чисто детского ужаса, граничащего с отвращением, исказило ее лицо.
В Ялте было весело, шумно, жарко и хорошо. Мы с папашей вышли возле гостиницы «Ореанда» и отправились по своим делам, условившись встретиться у базара через два часа.
