берегут от опасности. Шифровальщика можно оглушить и связать, но не более. Сам он стрелять не будет. На его двух ноутбуках много данных. На одном – связь с руководством движения «Талибан», этот ноутбук вам не интересен. На втором, не имеющем выхода в Сеть, – архив. Этот ноутбук следует забрать. Шифровальщик покажет, какой забирать.
– Он что?..
– Наш человек.
– Понял. Работаем.
Осталось сделать малое. Пришлось еще раз позвонить Полю Лакруа и отказаться от встречи, поскольку надобность в данных агента отпала сама собой. И позвонить Доменико Солано, чтобы не беспокоился по поводу пропажи гражданина Ирландии Патрика Дугласа, поскольку аукциона не будет и мастер[33] Дуглас занялся своими делами…
Долгожданный звонок заставил подполковника Хайруллу побежать по коридору бегом. Полковник Самарканди слышал стук обуви по дощатому полу и сам вышел к двери, уже полностью готовый и вооруженный.
– Пора? – спросил, опережая события.
– Пора, – сказал Хайрулла с радостной улыбкой на лице.
Самарканди эта улыбка нравилась. Многие народы мира любят и умеют воевать, как он, профессиональный военный, хорошо знал. Но своими пуштунами он гордился не только потому, что за всю многовековую историю пуштунов в Афганистане ни один враг не сумел покорить их, но и потому, что пуштуны воевали с улыбкой. Они даже умирали с улыбкой. Война давала им счастье, которое невозможно охарактеризовать никакими словами. Это счастье было из тех простых понятий, которые вообще не поддаются описанию.
– Как охраняется камера?
– Коммандос оставили там двоих бойцов.
– Подходы?
– Около самого периметра нас встретит Джон Джонс. Он проведет нас к месту, он и часовых отвлечет, чтобы мы подошли.
– Его не заподозрят?
– Официально он уехал на своей машине в Краков. Приказал коммандос как следует выспаться, потому что завтра аукцион. Дескать, сейчас поехал к нему готовиться, чтобы отвести подозрения от американцев. Если американцы появятся на аукционе, никто не подумает, что комплекс украли они. Приедут, словно ничего не знают.
– Хорошо. Выводи людей.
– А профессор Кошарски?
– С ним остается Сарбаз. Он все равно не может оставить свою технику без пригляда. Пусть и за стариком присмотрит. Я при старике сказал по-английски, что может пристрелить профессора, если тот попытается убежать. А вместо туалета поставил ему стеклянный кувшин. Значит, и выводить некуда.
– Понял…
Бойцы собрались за секунды. Каждый был уже предупрежден, каждый приготовился. Провожал их все тот же компьютерщик Сарбаз, которого талибы всегда берегли от любого случая опасности, потому что другого такого специалиста не имели.
Небо над головой, хотя совсем недавно было еще чистым, оказалось покрытым рваными, стремительно бегущими тучами, через которые только временами проглядывали луна и звезды. В сторону базы двинулись, естественно, пешком. Расстояние до колючей проволоки всего-то пара километров. Ноги устать не успеют. Бойцы просили полковника разрешить им воевать в привычной одежде. Так удобнее. Но Харун Самарканди был непреклонен. Мало ли кто сумеет подсмотреть со стороны и остаться незамеченным. Тогда, в первую очередь, нагрянут сюда, и это будет концом операции. Можно будет принять бой, но даже геройская гибель ничего не даст, если дело будет провалено.
Шли без дороги; проломили звено какого-то старого и полностью сгнившего забора, хотя видно было, что это звено просто отодвигается в сторону и кто-то неоднократно отодвигал его. Дальше среди невысоких холмов вилась тропа, ведущая напрямую к американской базе. Ведущим шел подполковник Хайрулла, и по его уверенности Харун Самарканди понял, что тот ходит здесь не впервые. Подполковник знал также, где его будет ждать старший агент ЦРУ Джон Джонс, потому что никого не звал, не издавал никаких звуков, но пришел точно туда, где из травы поднялся человек и поздоровался с Хайруллой за руку. Больше ни с кем, даже с самим полковником, ни здороваться, ни разговаривать не захотел. Теперь этот человек пошел направляющим. И вывел группу прямо к первому ряду колючей проволоки. Полковник Самарканди выдвинулся в передовую группу, чтобы командовать. Только там он встретился в темноте взглядом со старшим агентом, и американец сразу ему чем-то не понравился. Впрочем, Самарканди все американцы не нравились, а уж тем более не нравились предатели – даже не американцы, а предатели вообще.
Джонс посмотрел на часы:
– Часовой прошел пару минут назад. В следующий раз он здесь появится через 18 минут. Пойдет в обратную сторону. Идем смело, но не шумим.
Американец говорил на дари прилично, и сомнений в его словах не возникало. Самарканди поднял с земли палку и отжал колючую проволоку, пропуская первых своих бойцов. Потом механик Хайдар принял палку из рук полковника и сменил его, а полковник двинулся вперед, стараясь догнать старшего агента и подполковника Хайруллу. И догнал быстро.
– Камера хранения где?
– Позади штаба. Там маленький домик. Вход с противоположной стороны. Из окон штаба вход не видно, – объяснил Джонс.
– А штаб где? – Самарканди требовалась ясность.
– Сейчас срежем край аэродрома и пойдем вдоль бетонки. Напрямую к штабу выйдем.
– Казармы близко?
– Метров сто. Потому прошу не шуметь. Впрочем, там кафе рядом. В кафе музыка и пьяные голоса. Они все заглушат.
Дальше шли молча. Полковник Самарканди предполагал, что военная база, имеющая свой большой аэродром, занимает немалую площадь. Но сейчас показалось, что площадь эта необъятная, и вообще это не военная база, а какой-то военный полигон. Даже странно было видеть в этой разделенной на участки Польше такое значительное по площади пространство, не имеющее никаких заборов.
Только через полчаса старший агент остановился и прислушался. Видно ничего не было, потому что тучи на небе стали еще гуще и тяжелее.
– Подходим? – спросил Самарканди.
– Уже подошли. Ползать умеете?
– Как змеи.
– Впереди небольшой холм, сразу за ним здание камеры хранения. Поднимаетесь. Дальше – ползком. Часовые должны стоять рядом с дверью. Или сидеть, не знаю. Я подойду к ним по дороге. Сигнал дам фонариком. Тогда подходите. Носилки для сейфа и для комплекса стоят сразу за первой дверью. Вторая, внутренняя дверь без замка, запирается снаружи на засов. Все. Вперед. Ждите в траве…
Джонс говорил, как опытный полевой командир. Распоряжался так, словно талибы были его подчиненными. Это не понравилось полковнику Самарканди, но возразить ему было нечего, и он первым шагнул в темноту, чтобы взобраться на холм. Шел, не оборачиваясь, но знал, что его бойцы последовали за ним. В какую сторону пошел старший агент, Самарканди не видел и даже не старался увидеть.
Сверху, с холма, вид открылся более понятный. Во многих окнах штаба горел свет. Горел свет и в здании кафе. Там даже двери были распахнуты, и несколько человек стояли на крыльце. Ритмичная музыка разносилась так далеко окрест, что полковник Самарканди подумал грешным делом, что, если бросить в кафе несколько гранат, никто не поймет, что там происходит, если только взрывами не повредит музыкальную установку. Но рассматривать штаб и кафе полковник не собирался. Его внимание привлекало небольшое здание камеры хранения между штабом и холмом, на вершине которого сконцентрировались талибы.
Там перед дверью горела лампочка. Два человека в черной униформе и при оружии сидели на каких-то
