Волков только жалко. Боюсь, пропадут, хотя могут и приспособиться… Трудно сказать. Они наивные и, к сожалению, верят людям. А этого даже другим людям я делать не советую. Верить можно только самому себе и другим волкам… Ну, может быть, еще собакам. Я в молодости работал и с собаками. Знаю, что им верить можно…
– Я ловлю вас на слове. «Уйти в пещеры»… Вы хорошо знаете пещеры? – спросил капитан.
– Я пройду по ним, не зажигая светильник. Это людям Султана нужны были светильники и фонари, а мне они не нужны. Я ориентируюсь в пещерах с закрытыми глазами. И мои поводыри не позволят мне зайти в тупик…
– Кто такой Султан? – прозвучал следующий вопрос, вполне естественный.
– Вы ловите, как я понимаю, не меня, а Султана. Ловите, и не знаете, кто он такой?
– Мы ловим банду.
– И не знаете, кто бандой командует?
– Не знаем.
– Султан – молодец… Я могу о нем сказать только одно – его зовут Султан. Больше я ничего не знаю.
– Трудно в это поверить, но я попробую поверить, – сказал Герасимов. – Тем не менее вы сказали, что хорошо знаете пещеры. Тогда у меня к вам будет просьба. Мне, понимаете, тоже жалко ваших волков. Они без вас точно пропадут. Люди перебьют их, потому что они сами лезут на глаза к людям. Лучше будет, чтобы они оставались с вами. И потому я предлагаю вам обмен. Я и мои люди сделаем вид, что не встречали ни вас, ни ваших волков; мы не будем вас задерживать, потому что не слышали вашего рассказа. Хотите – живите с волками, хотите – сами сдавайтесь милиции, что я лично вам делать не советую. Но это ваше дело…
– А взамен? – В глазах старика промелькнуло любопытство.
– А взамен проведите нас на другую сторону хребта. В соседнюю долину.
– Как я вас проведу? Там все проходы заняты людьми Султана. Это меня они пропустят, а вас перестреляют. Их не меньше, чем вас, но они там все знают. Я не смогу вас провести…
– Там нет людей Султана. Султан покинул пещеры навсегда и вышел на ту сторону хребта. Он даже взорвал там что-то. Я боялся, что проход. Но вы говорите про проходы, значит, их много. И вы сможете нас вывести.
У старика округлились глаза.
– Султан ушел отсюда?
– Ушел и увел своих людей. Их сейчас уже добивают, наверное, в соседней долине.
– Он не мог уйти, не предупредив меня! – Старик сердито топнул ногой, и волки вокруг него ощерились и зарычали. – Но взрыв я тоже слышал…
Последняя фраза звучала очень тихо.
Капитан вздохнул. Али Магомедов задумался.
– Значит, он меня бросил… Значит, не я его предал, это он меня предал. И не просто бросил, он даже не предупредил… Ах, Султан, Султан!.. Нехорошо бросать старых друзей…
– Значит, вы все-таки друзья…
– Мы с ним в одной труппе работали. Сначала он был коверным…
– Кем, простите?
– Коверным. Клоуном… Потом кто-то стал учить его гипнозу, и он попытался сделать свой аттракцион с психологическими опытами. Аттракцион получился скучным, и Султан ушел из цирка. Я потерял его из вида, а потом он объявился здесь. Ему сказали, что я здесь. Единственный человек, который знал, где я, сказал Султану перед смертью. И он пришел сюда…
– Фамилия Султана…
– Магомедов.
– Он ваш родственник?
– Нет, просто однофамилец. Здесь ему никто не мешал работать с людьми. Здесь была тишина, пока не пришли вы.
– Как это, работать с людьми? – не понял Герасимов.
– Он стал имамом. Не знаю уж, настоящим или это тоже клоунада. И проводил над своими людьми психологические опыты. Здесь ему это удавалось лучше, чем в цирке.
– Он готовил шахидов? – спросил Герасимов напрямую.
– Я не знаю, кого он готовил. Но после психологических бесед люди подчинялись ему слепо. Он умел заставить их подчиняться… Ах, Султан, Султан… Ладно, я проведу вас. Не сам. Я дам вам мирную волчицу. Надену ошейник и дам вам поводок. Она старая, цирковая… Не боится света, шума и людей. И даже любит аплодисменты. Идите с фонарями. Волчица выведет вас на ту сторону. Я скажу ей, куда идти… Я же стар. Я не могу ходить быстро…
Волки неожиданно дружно зарычали и все как один обернулись внутрь пещеры.
– Кто-то там есть, – сказал Али Магомедов и посмотрел на командира роты, как на обманщика. – Там могут быть только люди Султана…
– Четверо убежали в эту сторону. Из тех, что вышли в лес. Султан послал их в лес, чтобы нас отвлечь. Он их тоже бросил.
– Товарищ капитан, – раздался из пещеры голос старшего лейтенанта Патрикеева.
– Но и это не они, это мои люди, – сказал капитан.
– Они нашли дорогу?
– Нашли.
– Там высокое окно. Кто-то должен был спустить им лестницу.
– Они обошлись без лестницы. Они у меня почти циркачи…
– Цирковые, – поправил старик. – Так звучит приличнее. Пусть они отойдут на верхний горизонт, я уберу волков. Не все из них добрые. А потом я отправлю с вами волчицу…
Когда не видят глаза, должны работать уши. Этот старый принцип я постарался претворить в жизнь сразу, как только понял, что поднять голову и произвести прицельный выстрел мне не позволят. Бандиты патронов не жалели, и пули пели свою злую песню над моей головой не переставая. Прикрывают тех, что подбирается ближе. Это было ясно. Опасность стала, можно сказать, смертельной, но о смерти даже в этот момент думать не хотелось. Я вспомнил, как Валерка Братишкин говорил, что человек всегда откладывает свое сближение с Богом на более позднее время, считает, что никогда не будет поздно. А потом приходит смерть, и оказывается, что времени-то и не было дано. Вспомнил я это и перекрестился. Я сам удивился, что не возникло чувства страха. Тот же Братишкин говорил мне как-то, почему с христианской точки зрения люди не хотят верить в Бога. Верить в Бога – значит самому меняться. Люди понимают, что, когда они предстанут пред Богом, все их поступки и все мысли раскроются не только перед самим Богом, но и перед другими, кто ушел туда раньше. А это для людей страшно. Страшно открыться, стыдно. И потому предпочитают не верить. Им так спокойнее. Но мне, кажется, ни перед кем стыдно быть не должно; я подлостей не делал, хотя тоже, как и все, грешен. Я подумал об этом и стал слушать. Конечно, песнь автоматов сильно мешала понимать все другие звуки. Но в момент наивысшей опасности человеческий организм всегда мобилизуется. Мобилизуется и слух, обостряясь до такой тонкости, которая недоступна в простой обстановке. И я этим пользовался, старался выделить все звуки, не имеющие отношения к стрельбе, к свисту пуль и сухим щелчкам после попадания пуль в камни.
И выделил…
Как я сам забирался на эту скалу, вспомнилось легко, каждый камень и каждый уступ вспомнился, и потому я легко мог представить, как бандиты подкрадываются ко мне. Тогда, несколько часов назад, здесь находился Лукман. И Лукман услышал нас с Рамазаном только в самый последний момент. Я, несмотря на грохот автоматов, все же сумел услышать посторонний звук раньше, без труда определил, где находятся те, кто ко мне подбирается, спокойно снял с пояса гранату и с каким-то даже удовлетворением послал ее туда, откуда шел звук. Да ее и посылать больше было некуда, потому что подступ к скале был единственным. «Ф-1» – граната опасная даже для того, кто ее бросает. Слишком велика сила удара осколков, и слишком далеко они разлетаются в сравнении с той же гранатой «РГД-5». Но меня в этом случае защищала скала, а
