Наверное, сработало предчувствие. Валера пролетел весь путь за секунды, но в тот момент, когда веревка выходила в натяжение и плавно перебрасывала прыгуна из прямого полета к земле в маятниковое движение, переброса не произошло, и Валера как летел со всей скоростью вниз головой, так и упал головой в щебень.
Никто слова не мог произнести, никто не мог сразу адекватно трагическим обстоятельствам среагировать. Да и как можно адекватно среагировать, если человек упал головой вниз с тридцатиметровой высоты. Результат такого падения сомнений ни у кого не вызывал. Только что совершившие свой прыжок курсанты были еще переполнены собственным восторгом, и никто даже подумать не успел, что с любым из них могло бы произойти то, что произошло с Валерой.
Первым все же пришел в себя Ратилов. И побежал к месту падения товарища, за ним – другие курсанты и два охранника фирмы «Тор». Только один Счастливый присел рядом с лебедкой и двумя руками обхватил голову. Со стороны казалось, что майор даже стонал так, будто это он прыгал и сильно ударился головой.
Курсанты остановились рядом с разбившимся Валерой. От головы после удара о щебень осталась практически одна челюсть, и никто не хотел подойти близко, то ли брезгуя разбрызганной кровью, то ли вообще из боязни смерти, даже чужой. Только один Станислав, трупов в своей жизни уже насмотревшийся и крови не брезговавший, подошел ближе, но не к голове, и даже пульс на уродливо выломанной руке нащупывать не стал. Ратилов сразу осмотрел ноги. Что случилось, почему Валера сорвался? И увидел, что у карабина выломан язычок фиксатора. Карабин был вроде бы тот же самый, с которым прыгали и Ратилов, и другие. Но тогда, на первых прыжках, язычок фиксатора был на месте. Сейчас его выломало и выбросило куда-то, оставив карабин незамкнутым. Устройство было сделано из прочной стали, выглядело мощным и крепким, способным выдержать слона, если тому вздумается прыгнуть с Килиманджаро, но язычок у карабина, помнится, был жестяным и прижимался к нему пластинчатой пружиной. Вообще-то веревка в язычок упираться и не должна бы, разве что может проскользнуть, едва коснувшись, а при проскальзывании язычок выломать никак нельзя.
По-хорошему, сюда следовало бы поставить карабин с фиксатором, закрепляющимся гайкой, как на парашюте, как у альпинистов, как на карабинах, держащих крупных охранных собак. Однако, казалось, нет причин, по которым простой карабин с незакрепленным фиксатором может не выдержать. А он не выдержал. Может быть, один шанс из тысячи отпущен на такое положение карабина, когда фиксатор может подвести. И этот шанс выпал на долю цыганистого Валеры, который так красиво летел – и не чувствовал, что летит к своей смерти.
Наконец-то и Счастливый подошел.
– Как так? – спросил теперь уже не кого-то отвлеченного, а напрямую старшего лейтенанта Ратилова.
Хотя вопрос и не был сформулирован конкретно, Станислав понял, о чем спрашивал Счастливый. И показал пальцем:
– Фиксатор карабина выломало. Непонятно только, каким образом.
– А что же Максимыч? Что не проверил?
– Спросите Максимыча, товарищ майор.
– Похоже, ваш курс будет у нас последним набором… – Счастливого волновали, наверное, только собственные мрачные перспективы. – На одну пенсию разве в нынешние времена проживешь? Где Максимыч?
– Смотрел сверху, – подсказал Вадим. – Наверное, спускается.
– Как так? С какой стати он спускается? А разве он не готовит к прыжку следующего? – искренне удивился Александр. – Из-за чего может быть такая задержка?
В голосе Усольцева звучал откровенный нервный вызов. Александру хотелось скандала, и он был готов его устроить. Казалось, он даже готов подраться с омоновцами. Счастливый проявил выдержку и на провокацию не поддался.
Самохвалов как раз вышел из недостроенного здания и торопливо шагал к месту падения Валеры. За ним торопились охранники, что помогали Максимычу наверху. И все оставшиеся курсанты выходили один за другим, но эти не так торопились приблизиться, переживая из-за того, что могли разбиться не менее сильно, чем сокурсник. Каждый из них мог бы вот так лежать на щебеночной площадке.
Уже подходя, полковник Самохвалов вытащил мобильник и набрал номер.
– Владимир Андреевич, полковник Самохвалов. Да… Нет-нет, следующее ЧП. На сей раз обошлось без убийства, хотя есть погибший. Несчастный случай… Проводили занятия по роупджампингу. Четверо первых нормально прыгнули, пятый разбился. Да-да. Мы здесь, в Сосновке, на стройке. Выезжайте, мы ждем. Врачей для констатации смерти с собой прихватите. У нас только санинструктор из охранной фирмы. Да. Ждем. Я сам на месте.
– А что вы все спустились? – спросил Александр. – Или больше никто прыгать не собирается? Нас заставили, а сами пиво пить?
Максимыч глянул на курсанта зверем, но Усольцева этот взгляд мало смутил.
– Если уж пиво, я могу съездить. Только автобус выделите, я после марш-броска бегом уже не в состоянии. – Он хотел поскандалить и искал повод, чтобы скандал состоялся.
– Заткнись, – тихо попросил Станислав.
Александр, на удивление, послушался, пожал плечами и отошел в сторону. Однако было видно, что он напряженно о чем-то думает.
2
Естественно, больше не прыгали, хотя один из курсантов возмущался отменой занятий и нелестно высказывался по поводу организации:
– Самого простого сделать не могут. Что здесь сложного – карабин проверить. Как деньги собирать, так быстро, а как дело делать, толку от ментов, как всегда, мало. А нормальные парни за свои же деньги разбиваются.
Полковник Самохвалов наверняка слышал все это, потому что сказано было громко и с вызовом и точно в его адрес, но даже не оглянулся на говорившего. Ему проще было сделать вид, что не слышит, чем возразить, да и возразить было нечего.
Машины следственного комитета при областной прокуратуре, куда президент «Вальгаллы» звонил с сообщением, ждали больше часа. Часы пик, все без исключения машины традиционно еле ползают по городу. Курсанты нашли участок с травой, там и обустроились. Полковник с майором и охранники от автобусов далеко не отходили. Водитель одного из автобусов сбегал в строительный вагончик и принес одеяло, чтобы накрыть тело Валеры. Вместе с водителем из вагончика вышел давешний человек в сигнальном жилете, но подойти посмотреть не решился. Только издали глянул, приложив к глазам ладонь, а потом снова ушел в вагончик. И не появился даже тогда, когда приехали два микроавтобуса из следственного комитета, а почти следом за ними вылетел из пыли «Лендкрузер» майора Базуки, который тоже поспешил к месту трагедии. Но пока обследовалось место происшествия, рассматривались вещественные доказательства, что-то измерялось по три раза и вымерялось, пока рисовался план местности и план страховочных сооружений, – курсантов не трогали, и их мнением никто не интересовался.
У курсантов настроение было, понятно, не самое лучшее. Кто-то думал, что карабин мог сорваться и во время его прыжка, кто-то был счастлив, что карабин сломался до того, как подошла его очередь прыгать. Но те, кто не прыгал и на крыше не старался прорваться без очереди, чтобы шагнуть с края, даже высказывали обиду, что им не пришлось прыгнуть и теперь невозможно будет вспоминать о самом сильном и волнительном моменте обучения в школе «Вальгалла». И вообще получалось, что в школу они пошли только ради роупджампинга, а все остальное их интересует постольку-поскольку.
Станислав заранее знал, что все так и будет. Так случалось даже среди курсантов военного училища, когда несколько человек из первой партии успели прыгнуть с парашютом, а потом прыжки прекратили из-за налетевшего невесть откуда ветра. Подобные сожаления вообще свойственны человеческой натуре. Хотя странно было слышать их после гибели одного из курсантов. И вообще эта гибель против воли связывалась с гибелью подполковника Вальцеферова. Даже при том, что взаимозависимости не просматривалось ни в череде событий, ни в каких-то внешних связях. Но было кое-что настораживающее. Зачем, например, с
