встроенных в них микрофонов, не требовал пригляда.
– Как у тебя дела? – спросил подполковник Муравьева.
– Пока ничего не нашел. Так, мелочь, хотя есть маленькие намеки на почерк...
– Из управления космической разведки сведений не было?
– Разве что утром поступят. Ночью они работают, утром сообщают, так обычно бывало.
– Тогда отдыхай. Завтра будет сложный день. Я посижу...
Вопреки обещанию, Сакратов не воспользовался возможностью поспать в течение часа. Он продолжал держать ситуацию под контролем, хотя никакого действия не происходило. Не было даже разговоров между членами группы, потому что все они предпочитали использовать свободное время для отдыха, надеясь проснуться после начала действия, о котором обязательно сообщит наушник.
Час прошел быстро.
– Я – Сократ. Внимание всем. Снимаемся в обратном порядке. Поехали!
– Выключайте камеры, – предложил Агарев.
– Уже выключил. Работайте. Прялка, как обстановка?
– Как в доме отдыха – ночное спокойствие и тишина.
– Контролируй ситуацию. Косец, у тебя что?
– Тишина. Если у них и есть патруль для внешнего периметра, то ходит он только раз в ночь и раз в день. Или вообще спит и днем, и ночью. Так у них все цветные металлы перетаскают... Охранники, называется!
– Камеры сняты, возвращаемся, – доложил Свеча.
– Аккуратно, не спешить...
Подполковник Сакратов и из теории, и из своего опыта знал закон подлости, согласно которому часто случалось, что после завершения удачной операции группы попадали в сложное положение только потому, что кто-то расслаблялся и терял необходимую осторожность. Он всегда старался держать бойцов своей группы в соответствующем тонусе.
– Прялка, держи всех в курсе дел.
– Все спокойно, командир. Часовые начали расходиться чуть больше пяти минут назад. Значит, можно выходить. Главное – ногами не топать ни по крыше, ни по земле...
– Мы выходим, – доложил Агарев.
– Шутки ради колючую проволоку надрежьте, – попросил подполковник. – Просто ради интереса – заметят или нет?
Остаток ночи ОМОГ Сакратова благополучно проспала почти до времени начала штабного рабочего дня, но к этому времени все офицеры группы были уже одеты и умыты, и никто со стороны не подумал бы, что ночью военные разведчики были заняты необходимым для себя делом – почти в боевой обстановке проводили тренировочные занятия.
Ровно в восемь тридцать утра посыльный от подполковника Шерстобитова пригласил в кабинет на третий этаж уже не всю группу, а только ее командира подполковника Сакратова. Старший лейтенант Муравьев, ночевавший в другой комнате, встретился с командиром в дверях. Этот выглядел усталым и невыспавшимся, и Максим Васильевич сразу подумал, что Муравьев лег спать не сразу, как его отправили, а снова засиделся за компьютером. Может быть, и вообще не ложился, о чем говорили красные воспаленные глаза.
– Сегодня мы планировали практические занятия по спутниковой навигации, – напомнил старший лейтенант.
– Подожди с группой. Вернусь – решим.
Максим Васильевич захватил с собой компьютер с часовой записью происходившего минувшей ночью в операторском зале местной РЛС. В кабинете, где накануне проводилось общее совещание, сейчас находились только Шерстобитов, Столетов, предвкушающий интересное «кино», и начальник режима станции Соловейко. Причем последний пришел только что – Сакратов видел его спину, когда вышел с лестницы в коридор.
– Как отдыхалось у наших пенатов? – поинтересовался капитан, поглядывая при этом довольно подозрительно, словно ожидал какого-то подвоха.
– Нормально, – улыбнулся Максим Васильевич. – Мы народ неприхотливый, умеем отдыхать в любых условиях. Вот до вашего гостеприимства при сильном ветре на перевале отдыхали, и ничего, отдохнули. А после отдыха почти сразу в бой. И тоже ничего, отвоевали с успехом...
– Ну, у нас отдыхать можно спокойнее, – расслабился Соловейко. – У нас боевой обстановки не предвидится.
– Но ваша часть, насколько я понимаю, всегда находится в боевой обстановке...
– У нас это называется работой в штатном режиме, – объяснил капитан.
– Тем не менее штатный режим у вас не учебный, а боевой.
– Это – конечно... – Соловейко не понимал, куда гнет подполковник спецназа военной разведки, и оттого чувствовал себя неуверенно.
– Вот мы и воспользовались вашей боевой готовностью, чтобы провести собственные учения, – сообщил Сакратов и повернулся к Столетову. – Аппаратура ваша, Виталий Юрьевич, работает прекрасно. Надеюсь, на грузинской РЛС она будет работать не хуже, чем на российской.
– Все получилось, Максим Васильевич?
– Конечно. А как иначе...
– Что получилось? – спросил Шерстобитов.
– Что получилось? – переспросил капитан Соловейко, чувствуя недоброе для себя и интуитивно начиная понимать суть произошедшего.
– Учения провели по апробированию техники в боевых условиях. Чтобы быть уверенными в своих силах в предстоящей операции.
– Какие учения? – не понял Шерстобитов. – Какие боевые условия?
Максим Васильевич поставил на стол ноутбук, раскрыл его и повернул так, чтобы монитор был виден всем. При этом включил на полную громкость звук. Как только появилось изображение, капитан Соловейко на шаг отступил от стола.
– Наш операторский зал!
– Ваш операторский зал.
– Но это же невозможно!
– Смотря для кого...
– Максим Васильевич, давайте без ребусов, – предложил Шерстобитов. – Что это? Я не очень понимаю...
– Согласно поставленной задаче, Михаил Федорович, мы должны установить прослушивающую и видеозаписывающую аппаратуру на грузинской РЛС. Чтобы почувствовать боевую обстановку, мы решили никого не предупреждать, проникли ночью на территорию РЛС и установили видеокамеры с микрофонами в операционном зале. Вот результат.
Шерстобитов не знал, плакать ему или смеяться. Соловейко то краснел, то бледнел и выламывал себе кисти рук, словно в наказание за то, что не сумел сохранить режим секретности в неприкосновенности.
– Хорошенькое дельце! – Шерстобитов наконец сообразил, что произошло. – Значит, удалось полностью?
– Полностью. Грузинская РЛС строилась по тому же проекту. Там тоже все должно пройти успешно...
– Вы меня радуете, – сказал Михаил Федорович, впрочем, не слишком весело. – Это дает определенную гарантию успешного проведения операции. Тем не менее я вынужден буду рапортовать руководству о происшествии, поскольку нарушение режима секретности воинской части приветствоваться не может.
Но взгляд подполковника совсем не вязался с его голосом. Взгляд этот был почти веселым.
Соловейко старался больше не показываться на глаза спецназовцам, словно они кровно обидели его. Но офицерам группы было не до капитана, поскольку им предстояло еще многое сделать, чтобы подготовиться к сложной и нестандартной операции, хотя спецназ в принципе и существует,
