Кирпичников давно привык к несколько странной манере разговора подполковника Вельчанинова и потому не слишком ломал себе голову, стараясь вникнуть в смысл сказанного.
Самолет тем временем коснулся колесами полосы и начал тормозить. Посадка прошла успешно, но потом очень долго пришлось ждать, когда самолет вырулит с посадочной полосы куда-то в зону стоянки.
– Документы у своей группы собери, – попросил полковник Вельчанинова.
Тот отошел к своим офицерам, сидящим в другом конце просторного грузопассажирского салона. Оперативная группа уже собрала свои документы, и капитан Радимов принес их командиру. Тут же вернулся и Василий Юрьевич. Всё поместилось в большом пакете. Кирпичников заклеил клапан бумажкой со своей подписью, а весь пакет многократно обмотал скотчем – так, что на виду не осталось ни одного бумажного участка, который можно было бы надорвать. В таком виде пакет поместился в пластиковый мешок, в свою очередь заклеенный скотчем. Незаметно открыть такой мешок было невозможно, только разорвать. И Кирпичников двинулся с этим грузом в кабину пилотов. Но командир экипажа уже сам вышел навстречу. Кивком показал, что знает о необходимости принять пакет на хранение, и сообщил, что за группой пришел автобус и можно выгружаться.
Загрузка в автобус вызвала проблемы, поскольку несколько контейнеров с оборудованием Гималая Кузьмича по габаритам не помещались в автобусные двери. Но водитель сразу же куда-то позвонил, и уже через три минуты подошел маленький грузовичок с военным водителем. Контейнеры, объемные, но легкие, поместили в кузов. Гималай Кузьмич, естественно, устроился в кабине грузовика. Тот тронулся, следом двинулся автобус. Добравшись до КПП со шлагбаумом, благополучно миновали его без проверки – только с небольшой остановкой, когда поговорить с часовым вышел водитель автобуса. А дальше через несколько минут дорога нырнула куда-то под гору, из чего можно было сделать вывод, что аэродром располагался на каком-то горном плато. Спуск был долгим и изобиловал поворотами – ехали, вероятно, по горному серпантину. А еще через сорок минут, после краткосрочного подъема по такому же серпантину, свернули в сторону и остановились на площадке перед двухэтажным домом, стоящим буквой «П».
Знающий уже этот маршрут подполковник Вельчанинов встал первым:
– Выгружаемся. Приехали.
Дверь автобуса открылась, водитель зажег свет в салоне. Сразу же на ступеньку вскочил человек, быстрым взглядом окинул всех, кто был в салоне, и выделил Вельчанинова. Василий Юрьевич шагнул вперед, приобнял встречающего за плечо, второй рукой пожимая протянутую руку, и коснулся щекой щеки – традиционное в мусульманском мире приветствие.
– Познакомься, Турумтай, наш командир, – Вельчанинов показал на Владимира Алексеевича, который уже оказался рядом, и точно так же, как и подполковник, поприветствовал командира иранской группы сопровождения. – Полковник Кирпичников, мой бывший коллега по спецназу ГРУ, ныне представляющий другую структуру, но по-прежнему отличный боец и хороший человек, можешь мне поверить.
– Верю. Твоего слова достаточно, чтобы я уважал твоего командира. – Турумтай разговаривал по-русски лучше, чем многие образованные представители кавказских народов России, с очень мягким, даже приятным акцентом, больше похожим на интонацию удивления в голосе. – Надеюсь, мы хорошо поработаем и с полковником Кирпичниковым, как хорошо работали с подполковником Вельчаниновым. Правда на нашей стороне. Да поможет нам Аллах...
Без этой фразы, естественно, подполковник «Корпуса стражей исламской революции» обойтись никак не мог. Вслед за этим Турумтай провел ладонями по лицу, словно омыл щеки, при этом его не слишком густая, но и не короткая бородка слегка колыхнулась. Монголоидные черты лица у подполковника хорошо просматривались. На натурального персиянина он походил мало.
– До утра нам придется ждать, – сказал иранский хазареец. – График подготовки по просьбе вашего командования пришлось изменить, и машина придет только к утру. Нам следует заехать за моей группой, представиться командованию, а потом уже мы сможем начать работу. Я приказал подготовить вам большую комнату. Удобств мало, но спать там можно. Одеялами мы вас обеспечим с избытком. Выгружайтесь сами. Солдат в помощь я требовать не стал, чтобы было меньше посторонних глаз. Надеюсь, вы обойдетесь своими силами.
– Обойдемся.
Кирпичников глянул на часы. Он знал, что в Иране только один часовой пояс, и разнится с соседними поясами не на час, как в России, а на полчаса. И с Москвой был такой же интервал. Переводить стрелки Владимир Алексеевич пока не стал, потому что афганское время разнится с иранским еще на час, следовательно, на полтора часа с московским. Часы можно будет перевести в Афганистане.
– Одновременно с машиной – может быть, даже раньше – пришлют последние данные разведки. Американцы сменили дислокацию, но это будет нам только на руку, поскольку они перелетели из района Кандагара в район Герата.
– А тамошнее население... – хотел выразить Кирпичников свои сомнения.
Турумтай понял его и потому ответил, даже не выслушав вопрос:
– Нет разницы. Там тоже проживают хазарейцы. Они нас поддерживают в любой точке Афганистана. И не только хазарейцы. Все население будет нас поддерживать, даже сунниты. Если мы против американцев, они нам помогут. Кстати, эфенди[15] полковник, я посоветовал бы вам сменить камуфляж. У вас костюм американских расцветок, вас могут принять за американца.
– У вас хороший глаз, подполковник Турумтай, – отметил Кирпичников. – Это действительно американский нанокостюм. Он заменяет тяжелый бронежилет и уже дважды испытан. Пули его не пробивают, даже не ломают ребра, несмотря на внешнюю непрочность ткани. Но, если нам найдут одежду местных жителей, я согласен отказаться от костюма точно так же, как и мои бойцы. Если мы оденемся, как вы...
На Турумтае была гражданская одежда.
– Я думаю, это упростит нам задачу, – согласился иранский подполковник.
Вельчанинов пожал плечами. В данной операции он получил приказ перейти в полное подчинение полковника Кирпичникова и обязан был выполнять чужие приказы. Этот приказ ему, вероятно, не нравился, хотя Василий Юрьевич не мог не признать разумность подобной меры. Но он хорошо знал, что удобство одежды иногда может сыграть решающую роль в острой ситуации. А привычка всегда создает удобство. Тем не менее возражать не стал, как и его офицеры.
– Я распоряжусь, чтобы вам что-то подыскали, – продолжил Турумтай. – Это не создаст проблемы. Одежда будет к утру. Выбрать, думаю, будет из чего. На базу привезли новобранцев, и только недавно переодели их в форму. Из полутора тысяч комплектов всегда можно подыскать что-то подходящее. Правильно одеться я вам помогу. Нужно будет сделать это так, чтобы одновременно и походить, и не походить на хазарейцев, чтобы не бросать тень на наше племя. Хотя я предпочитаю не оставлять свидетелей из числа противника...
– Я тоже, – согласился Кирпичников. – Если только эти свидетели не нужны нам живыми и здоровыми. Но их следует увозить с собой... что нам, возможно, и придется вскоре попытаться сделать.
– А такое может случиться?
– Такое должно случиться, – сказал Вельчанинов. – Это входит в наши планы.
– Будем стараться, – Турумтай улыбнулся, как оскалился, сверкнув ослепительно белыми зубами, и непонятно было, одобрял он планы российской оперативной группы или не одобрял. – Думаю, мы справимся с задачей. Если местные жители нас поддерживают, ничего невозможного нет.
Тем временем спецназовцы в полном составе покинули автобус и уже успели разгрузить грузовик. Турумтай озадаченно посмотрел на контейнеры, выставленные рядом с задним бортом машины, стоящей с включенным двигателем и ждущей разрешения, чтобы отъехать. Свои сомнения иранец решил высказать сразу:
– Вы хотите тащить это с собой?
– Хотелось бы, – сказал полковник. – Это серьезное оборудование, которое обеспечит нам некоторое преимущество над противником. Насколько я знаю, существовала предварительная договоренность о переброске груза в Афганистан вертолетом. Я понимаю, что планы пришлось корректировать. Сейчас такой возможности нет?
– Отчего же... Есть возможность. Но тогда нам придется делать базу в Торбете-Джам, а не в Торбете-
