Глава 10
С ума я сойду с этой Полиной Фотеевной. Уснула в сквере на лавочке. Я долго думал, рассказывать вам этот случай или нет. Сначала хотел пропустить. Но подумал-подумал и решил всё-таки рассказать. Однажды пацаны-хулиганы обстреляли меня из рогатки. Я думал, что попал на войну. Но, оказывается, то были цветочки. Эх, даже страшно вспоминать.
Пока моя старушка, напившись каких-то странных напитков, сладко спала, ко мне подошла ватага ребят. Сами мелкие, а почти все с сигаретами в зубах. Я уже потом понял: беспризорники – тут вокзал недалеко, это их территория. В общем, опять меня утащили. Я и гавкал, и рычал, куснуть, правда, постеснялся – дети ведь. Ну, как тут укусишь.
Привели они меня в какую-то развалюху. Похоже, раньше многоквартирный дом был, но, видимо, приготовили под снос.
Один пацан (наверное, главарь их) командует:
– Привяжите его к подоконнику, а то убежит.
Посадили меня на цепь, разглядывают, как картину.
– Красивый пёсик, – говорит самый мелкий и спрашивает у главаря: – Можно я с ним спать буду? У меня, когда мама и папа были живы, я всё время с нашим Броней спал. Тепло.
– А не боишься, он тебе во сне ухо отгрызёт? – спрашивает другой пацан. Все стали хохотать.
«Ой, шутник, – возмущаюсь мысленно, – ты сам скорее отгрызёшь!»
– Пацаны, а что это у него на спине за рамка какая-то? – спрашивает третий.
– Сам ты рамка, – ухмыльнулся главарь. – Это как её… называется… шлёмка… или шпилька… В общем, бабка, видимо, слепая. А это специальная собака. Она водит слепого человека.
– Ни фига себе! – присвистнул самый младший. – А как же теперь бабка домой дойдёт? Она же… без него, – он кивнул в мою сторону, – не сможет.
– Да ладно, не гони, – махнул рукой старший, – у неё специальная палка есть. Стук-стук-стук, доковыляет.
– Как-то неудобно, – раздался чей-то голос. – Может, вернём?
– Ты такой прямо честный, посмотрю, – возмутился главарь, – а кошельки тырить на вокзале тебе удобно?
– То кошельки, а это…
– А что, кошельки, значит, можно? – язвительно произнёс старший. – А откуда ты знаешь, может, ты спёр у фраера последние деньги. Хорош тут нюни распускать. Собака – это наша добыча. Кто такой нежный, может идти и сам себе на пропитание зарабатывать.
– Да пойми ты, Серый, – заговорил один из пацанов, – мы не должны бабку-инвалида обижать. Ну, неправильно это. Кошелёк, деньги – всё это наживное. Ну, стырили деньги, документы, человек займёт у кого-то, как-то перебьётся, получит новый паспорт, всё это поправимо. А собаку-то новую где она возьмёт? Тем более поводыря. Понимаешь? Как-то не по-человечески получается…
– Твои предложения, – нахмурившись, спросил Серый, – что ты предлагаешь?
– Отвести пса обратно, к старухе.
– Поздно, брат! – хмыкнул старший.
– Почему поздно? – удивился собеседник.
– По кочану. Бабка наверняка уже свалила. Где ты её будешь искать? А пойдёшь на то место с собакой, менты могут повязать. Врубаешься?
– И что теперь делать? – спросил кто-то жалобно.
– А что делать, – развёл руками главарь, – пусть теперь у нас живёт.
– Его ж кормить надо, – пролепетал самый младший.
– А мы ему твою пайку будем отдавать, – сказал старший, и все рассмеялись.
– Ну и отдавай, – согласился младший. – Я себе сам жрачку добуду.
– Да ладно тебе, – похлопал пацана по плечу старший, – разберёмся. Мы что, безрукие, что ли? Собаку одну не прокормим?
Я слушал и недоумевал. Как же люди легко распоряжаются судьбами. Ну, ладно я, собака. Но ведь вы лишили человека поводыря. Это ни в какие ворота не лезет. Ребята, вы что? Как же так можно? Вы сами обездоленные, по каким-то причинам живёте в полуразвалившемся доме, занимаетесь кражами, рискуете свободой и здоровьем. И вдруг так легко обижаете старую и слепую женщину, крадёте у неё помощника, без которого она просто погибнет – или под колёсами лихача-автомобилиста, или лоб себе расшибёт о первое же препятствие. Остановитесь!
– Слушай, Серый, – предложил один из пацанов, – а давай я сбегаю, посмотрю, что там происходит. Может, бабка всё ещё спит и никакого там кипеша нет. Спокойно отведём…
– Хорошо, давай. Возьми мобилу, – главарь протянул трубку, – звякни оттуда, если всё нормально, Скелет приведёт собаку. Ну её на фиг.
Через некоторое время у главаря запел телефон.
– Да! Ну вот! – сплюнул он на пол. – Я же говорил! И много их там? А старуха с ними? Ладно, всё! Вали оттуда, – Серый отключил телефон.
– Что там? – почти хором зашумели пацаны.
– Поезд ушёл, – сплюнул главарь. – Опоздали. Менты стоят, и старуха что-то им втирает.
– Слушай, Серый, а они ведь могут легко нас найти, – предположил один из пацанов.
– Это как ещё? – удивился главарь.
– Да очень просто! Если свою собаку приволокут, та лихо по следам сюда придёт. Уж кого-кого, а собаку они чуют за три километра.
– Точно, – кто-то согласился.
– И что будем делать?
– Может, давай её выгоним? Она что, дорогу домой не найдёт?
– А если она вообще из другого района?
– Ну и что?
– Выгнать жалко, – покачал головой главарь. – Пока она дом найдёт, если ещё найдёт, её могут бродячие собаки порвать. Вот нажили себе головную боль. На фига мы её вообще взяли?
И тут в жилище пацанов ввалились двое взрослых мужчин.
– Здоров, пацаны! – поприветствовал хриплым голосом один из гостей.
– Здорово, мужики, – пацаны стали подходить к гостям и здороваться за руку.
– Ё-моё, Бурлак, какими судьбами? – воскликнул Серый. – А тут слух прошёл, что менты тебе ласты завернули.
– Было дело, – кивнул мужчина, – почти два месяца прочалился, нагнали. Терпила в отказ пошёл. Говорит, точно не знаю: он или не он. Ну, в смысле, это он про меня. А свидетелей нет. В общем, закрыли дело… Ну, а вы-то как тут? Все живы-здоровы?
– Почти, – вздохнул Серый, – Валерка Краснов погиб, под электричку угодил.
– На крыше небось катался? – спросил второй мужчина.
– Ну да, – кивнул Серый. – Свалился и под встречную.
– Да-а-а, – протянул Бурлак. – Ты хоть своих больше не отпускай. Сколько уже пацанов пострадало. Всё равно лезут… Слушай, Серёга, – мужчина резко сменил тему, – займи немного деньжат, надо позарез. В течение недели отдам.
– Скока? – спросил Серый.
– Пятёрку.
– Хорошо, – сказал Серый, – только давай без иллюзий. Неделя так неделя.
– Да ты что, Серый? – Бурлак развёл руками. – Ты же меня знаешь. Я, может, тебе уже завтра их отдам. Неделя – это самый крайний срок.
– Ладно, договорились, – сказал Серый и крикнул кому-то из своих: – Тёма, притащи пять тысяч
