футбольном мире. Перед тем как стать сверхобеспеченным, но все же заурядным обывателем, спокойно- добропорядочным отцом семейства и скучным обитателем средиземноморской виллы, каждому из них предстояло прожить краткий, мотыльковый век футбольного игрока и быть перемолотым, выжатым безжалостной футбольной машиной. За победы они платили разорванными мышцами, переломанными конечностями, пробитыми головами, а еще истощением какой-то таинственной энергии души, которая не подлежала восполнению и ускоренный отток которой приводил к преждевременной усталости. И Шувалов с каким-то подсознательным ужасом ждал того момента, когда придет конец футболу и он вынужден будет
А пока что все были счастливы.
Коридор, в который они вышли, был тесен и узок. Сойдясь здесь, двадцать два игрока противоборствующих команд построились в две шеренги. По левую руку каждого каталонца встал враждебный игрок в черно-белой полосатой футболке. Ляжки соперников заметно подергивались. Противники нет-нет да и бросали друг на друга настороженные взгляды. Они были знакомы не первый год. Кочуя из одного ведущего клуба в другой, все они встречались многократно, выступая то вместе, то друг против друга. Потому многие из них обменялись приветственными кивками и улыбками, впрочем, несколько натянутыми, и шутейно пообещали как следует взгреть старых товарищей в частности и всю их новую команду в целом. Но за этими улыбками и кивками скрывалось кое-что посерьезней. Как будто какие-то искры проскакивали между ними, и каждый остро ощущал близость чего-то чуждого, враждебного. Так, верно, вели себя перед боем римские гладиаторы. И пусть в этом тесном коридоре не находилось места для настоящей братоубийственной ненависти, переходящей в свирепую, увечную драку, в кровопролитие, но и эрзацем, подделкой настоящей вражды и войны это чувство назвать было нельзя. И не игра им предстояла сейчас, не цирковое представление, не серия атлетических упражнений, не безобидная демонстрация силы и ловкости, а сшибка до хруста костей.
Под неистовый рев и гул, под нестройное пение трех десятков тысяч глоток они вынырнули на свет — и Шувалов увидел черный овал беззвездного неба, окаймленный крестообразными огнями прожекторов. Трибуны раскачивались и пели, и реяли над толпами флаги, и восходили подсвеченные дымы. Над трибунами стоял густo-розовый чад исполинского футбольного капища.
Игроки же, едва выйдя на поле, быстро-быстро крестились, умоляя о помощи христианского бога, должно быть бесконечно далекого от подобных забав, в которых столь много от жизнерадостной, солнечной языческой плоти. Присев, прикасались они костяшками пальцев к газону и целовали свои «освященные» пальцы. У Шувалова был медный крестик. Ношение нательных украшений во время матчей было новыми правилами строжайше запрещено. Вот и сейчас он стянул шнурок через голову и, отдав изображение распятого Спасителя кому-то из обслуги, неспешно потрусил к своим, которые уже построились. Угрюмо попозировал для общекомандной фотографии.
Дальше были соблюдены необходимые формальности с подбрасыванием в воздух монетки и выбором ворот. Игроки, столпившись в центральном круге, принялись похлопывать в ладоши и покрикивать друг на друга. Семен повстречался лбом и ладонями с Роналдинью, потрепал по загривкам Пуйоля и Хави и напоследок в нецензурной форме пообещал поставить туринцев в откровенно неудобное и постыдное положение. Тоже часть обязательного обряда.
Туринцы, как хозяева, начали с центра первыми, и пошел тот сдержанный перепас, который на первых минутах неизменно оборачивается и потерями, и слишком длинными и высокими — в никуда — передачами (неизбежный эффект сковавшего игроков волнения, неминуемое следствие изначальной деревянности ног). Шувалов занял свое привычное место на самом острие атаки и терпеливо стал ждать той минуты, когда — он знал по опыту — его ноги приобретут обычную послушность.
Туринцы, как и предполагалось, повели осторожную игру, беззастенчиво откатывали мяч назад и, провоцируя противника на атаку, готовы были тут же ответить диагональной длинной передачей во фланг, а там вступала в свои права кавалерийская классика — скоростное движение сразу нескольких игроков параллельными курсами и (в зависимости от ситуации) либо верховой навес на дальнюю штангу, либо резкий низовой прострел по самому центру штрафной.
Шувалов сдвинулся поближе к левому краю и был немедленно награжден передачей от Роналдинью. Он наступил на мяч и, замерев, заставил «черно-белого» игрока проскочить в нерасчетливой ярости мимо. Развернувшись, он подставил спину под второго опекуна и послал мяч в центр — как раз между враждебными игроками. Туда тотчас рванулся Деку.
Сам Шувалов пронесся по левому краю и хотел уже было получить мяч обратно, но его сшиб с ног Тюрам. Вот, значит, как. Сегодня придется иметь дело с машиной. Тюрам так просто не отвяжется. Ничего, и не таких поворачивали лицом к своим воротам.
Шувалов вновь получил передачу. И опять столкнулся с Тюрамом. Семен остановился так резко, что Тюрам, тормознув, едва удержался от падения. Не глядя на мяч, русский на секунду склонился вперед и уперся ладонями в колени. Чистейшей воды издевательство. Вот он, мол, насколько Тюрама превосходит, что может и отдохнуть. Но и Тюрам встал точно так же, передразнивая Шувалова. Да, нервы железные — посмотрим, как у тебя со зрением. Пара-тройка молниеносных вращений мяча, и тут же мгновенная прокидка. Сбитый с толку Тюрам «открыл коридор», и сразу же Семен, прорываясь в штрафную почти с нулевого угла, так нежно и сильно «постелил» вдоль ворот в единственно возможную точку, что второму форварду каталонцев оставалось только ногу под мяч подставить, чтобы «расстрелять» беззащитные ворота. «Найкболл» просвистел в полуметре над перекладиной. Лопоухий камерунец Это'О, пустивший снаряд в небеса, идиотски-растерянно улыбался.
Шувалов повернулся к Тюраму и, шагнув к нему, прошептал:
— Не слишком ли быстро для тебя, старичок? Ты скажи, я могу помедленнее.
Лицо чернокожего гиганта осталось непроницаемым.
Каталонцы постепенно сделались хозяевами положения. Вот мяч получил Роналдинью. Шувалов, в тридцати метрах от него, вздернул руку, и пошла на него безупречно выверенная длинная передача. И вот уже опять перед Семеном вырос вездесущий Тюрам. И тут вдруг произошла странная вещь! Тюраму только шаг был нужен, чтобы перекрыть русскому ход. Но испытанный, железный боец не сделал этого. Шувалов ощутил отсутствие всякого сопротивления и настолько изумился, что упустил мяч. Казалось, что Тюрам
Нет, случалось, что его противники расслаблялись, особенно если между ними, Шуваловым и воротами, находились другие защитники. Тут еще можно было отыскать разумное объяснение — нежелание растрачивать силы, страх нарушить правила и сыграть слишком грубо. Но сейчас Шувалов проходил к воротам, никем не прикрытым, готовясь пробить, и представить себе, что Тюрам не разобрался в ситуации, было попросту невозможно.
Мяч был вновь перехвачен каталонцами, и Шувалов, все еще озадаченный этим необъяснимым явлением, автоматически откликнулся на перевод Роналдинью и тут же вернул ему долг — получился разрезающий вертикальный пас вперед пяткой. Бразилец, промчавшись по самому краю, безо всякого замаха закрутил в штрафную. А там уже на ближней штанге, замыкая, вырос Семен и кивком подрезал мяч в дальний верхний угол. И опять Тюрам в верховой борьбе как-то странно оступился, потерял позицию и, вместо того чтобы выпрыгнуть, робко вжал голову в плечи. Неужели испугался, что Шувалов обрушится на него?
«Фантастический гол! — сообщил комментатор. — Эти двое прошли защитников насквозь, как будто их нет. И сколько еще мы таких голов увидим! Поздравляю вас, друзья, я не знаю, что будет потом, не могу прогнозировать, но вот здесь и сейчас мы видим двух великих игроков. А что касается финального аккорда, удара Шувалова, то такие подрезки в дальний угол не берутся. Не берутся вообще. Даже если в воротах Буффон. Там может в принципе стоять кто угодно, хоть Буффон в квадрате, в кубе — это все равно, когда вот так взлетает и бьет головой Шувалов».
На Семена со всех сторон налетели каталонские игроки и едва не задушили его в объятиях. Но обычного торжества Шувалов не испытал. Что-то было не так с Тюрамом. Он, Семен, возможно, и взмыл бы, возможно, и «перевисел» бы чернокожего гиганта в воздухе; он, возможно, сидя на его плечах, точно так же подрезал бы мяч, и самого отчаянного прыжка Буффона точно так же не хватило бы… но он ясно
