— Стало светать.
— Все! Надо подниматься — Сочнев потянулся, свел пальцы рук, хрустнул ими и сладко зевнул. — Мужики, подъем!
Все зашевелились. Наскоро всполоснули заспанные лица и, глотнув чуть теплою чая, начальство вошло на перрон.
Уже рассвело и весь поезд был виден хорошо. Охрана редкой цепочкой, топталась у вагонов вдоль составов. Начальник милиции Земцов со своим заместителем отправились к баржам.
Сочнев с Силиным начали с первого вагона. По их команде, охрана откидывала засовы и отодвигала двери вагонов в сторону. Силин выкрикивал фамилии по списку, люди спускались с вагона с вещами и отводились в сторону вокзала на перрон, где сортировались, кто куда будет отправлен. Все происходило без суеты. Люди покорно выполняли все команды. После того, как вагон освобождался, туда посылали кого- нибудь из конвоиров — проверить, не остался ли кто.
Дошла очередь и до вагона, в котором ехали Уваровы. Все прошло своим чередом. Переселенцы выгрузились и стояли около вагона. Сочнев подозвал молодого парня из числа комсомольцев, направленных в помощь милиции. Одет тот был в старое суконное полупальто. На ногах кирзовые сапоги. Роль конвоира видимо его смущала, и он решительно остановился около Сочнева. Сочнев кивнул парню на дверь вагона.
— Залезь и посмотри, все ли вышли.
Парень поднялся по лесенке в вагон, побыл там какое-то время и, показавшись в дверном проеме, сказал:
— Нет никого. Все вышли.
— Спускайся. — приказал Сочнев.
Парень ступил сапогами на лесенку. Вдруг та пошла в сторону и парень грохнулся на землю. Он пытался подняться, но вскрикнул и осел, тяжело застонав.
— Тьфу. — сплюнул Сочнев, есть тут, кто может помочь?
Силин, стоявший рядом, повернулся в сторону ссыльных, отыскал взглядом Уварова и сказал ему:
— Гражданин Уваров, посмотрите, что там с человеком.
Падение парня произошло на глазах Уварова и он уже понял в чем тут дело. Он тронул Анну за рукав:
— Пойдем, поможешь мне.
Они подошли к парню. Тот полулежал, слегка постанывая. Шапка валялась рядом, на лбу блестели капельки пота. Лицо бледное, в глазах застыла боль. Он с надеждой поглядел на подошедших Уварова с Анной и попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то жалкая гримаса.
Уваров наклонился к нему, ободряюще улыбнулся и спросил:
— Ну, и как тебя зовут?
— Никита Павлов, — тихо ответил парень.
— Сейчас. Никита, потерпи немного. Ничего страшного. Все будет в порядке.
Уварову чем-то понравился этот парень. Лет ему было немногим за двадцать. Симпатичные черты простого русского лица. В светло-зеленых глазах и боль и смущение.
Уваров определил больную ногу, снял с нее сапог и закатал до колен штанину. Стал искать поврежденное место. Коленная чашечка распухла и Уварову все стало ясно. Он стал поглаживать больную ногу, слегка массируя ее. Затем незаметно для Никиты, кивнул Анне. Она поняла отца, зашла сзади Никиты, что-то стала ему говорить и взяла за плечи. В этот момент Уваров резко дернул больную ногу на себя. Никита вскрикнул и затих, на пару секунд потеряв сознание. Анна положила его голову к себе на колени и дала понюхать смоченную нашатырем ватку. Никита очнулся и первое что он увидел, это большие голубые глаза, красиво очерченные губы, тронутые легкой улыбкой. Губы что-то говорили ему, но он ничего не слышал. Ему казалось, что что какой-то сон, но боль в ноге вернула его к действительности. Боль не была уже такой острой и ее можно было терпеть. Анна осторожно устроила Никиту полулежа, достала бинт и стала туго забинтовывать ему поврежденную ногу. Никита внимательно следил за ней и наконец решившись, спросил:
— Кто вы?
— Я Анна Уварова. Это мой отец. Он фельдшер.
Анна закончила бинтовать, помогла больному опустить штанину, намотала на ступню портянку и сдавила ее у щиколотки остатком бита.
— Вот и хорошо. Сапог пока не одеть.
— Спасибо вам большое, — поблагодарил Никита, не отрывая взгляда от Анны. — Я здесь случайно. Учитель я. Меня мобилизовали в помощь милиции по комсомольской линии.
— Ну, что тут с ним — подошел Силин.
— Теперь все в порядке, по парню надо будет с недельку полежать — ответил Уваров, — Вывих у него серьезный.
— Хорошо, — ответил Силин. — ступайте к себе на место.
Уваров с Анной вернулись к своим. По команде Силина, люди из охраны подхватили Никиту и понесли его в сторону вокзала. Парень все время оборачивался в надежде еще раз увидеть Анну.
Вагоны разгружались и на перроне образовались две колонны ссыльных. Раздалась команда, и колонны с небольшим разрывом друг от друга двинулись в сторону пристани.
Стало уже совсем светло. Дождь перестал идти еще ночью, но воздух, казалось, был пропитан влагой. Серый туман окутывал деревянные дома небольшого городка. Вдоль домов тянулись узкие дощатые тротуары. Редкие деревца с опавшей листвой, сиротливо жались друг к другу, в небольшом скверике напротив рынка. Вид был унылый и угнетающе действовал на путешествующих поневоле. Редкие прохожие, спешащие куда-то по своим делам, останавливались на короткое время, провожая взглядом разношерстную колонну ссыльных. Кто-то смотрел с жалостью, кто-то с презрением и злорадством. Каждый по-своему воспринимал людей, шагающих в колонне, в сопровождении конвоиров. Для кого-то это были враги народа, для кого-то попавшие в большую беду люди. Некоторые, не останавливаясь, проходили мимо.
Пристань была недалеко, и вскоре колонны оказались у реки. Колонны остановили. От пристани, по широкой деревянной лестнице, поднялся начальник милиции Земцов и подошел к Сочневу.
— Баржи готовы. Первая пойдет по Вычегде. Можно грузиться.
— Хорошо. — согласно кивнул Сочнев и отдал команду.
Одну из колонн перестроили и цепочкой по два человека стали спускать по лестнице к пристани. Уваровы были в другой колонне, и Анна, слегка выдвинувшись вперед, наблюдала за спускающимися по лестнице. Она знала, что среди них должен быть Алексей и пыталась отыскать его взглядом. Сидящий неподалеку конвоир покосился на Анну, но ничего не сказал. Она в предчувствии чего-то непоправимого, пытаясь скрыть беспокойство и придав лицу приветливое выражение, спросила конвоира:
— Скажите, а нас всех вместе отправят?
Тот повернул голову в ее сторону, немного помедлив, ответил:
— Нет. Тех по Вычегде, а вас по Двине.
Анна оцепенела и вдруг среди спускающихся по лестнице увидела Алексея. Остановиться он не мог и постоянно оборачивался в сторону берега. Уже подходя к трапу пристани, Алексей сдернул с себя шапку и что есть силы, крикнул:
— Анна! Я найду тебя!
Анна рванулась, было вперед, но оказавшийся рядом отец, силой удержал ее за руку.
— Тихо, Аннушка, тихо.
Алексей уже скрылся на барже, а Анна все еще пыталась бежать к нему. Отец шептал ей утешительные слова, но сам хорошо понимал состояние дочери. Обида за нарушенное счастье дочери и чувство бессилия помочь ей, угнетало Уварова и оставляло в его душе горький осадок. Анна уткнулась лицом в плечо отца, и так они стояли в толпе ссыльных на берегу незнакомой им северной реке. Оба понимали друг друга, и какие-то слова были здесь лишними.
На пристани прекратилось движение. Погрузка первой колонны закончилась. Раздался гудок, и пароход медленно отчалил от пристани, таща за собой баржу с людьми.
Стоящий неподалеку, вверх по течению, следующий пароход, после нескольких маневров, подошел к
