глазах не угасло.
– Если не хочешь – не нужно, – мягко сказал я. – Надеюсь, у тебя еще будет время подумать.
– У меня нет времени. Его нет ни у кого из нас, – она испытующе посмотрела на меня. – А ты не предчувствуешь недоброе, Один? Я думала, у тебя чуткое сердце.
– А ты чуешь беду, Диана? – встревожилась Афина.
– Геката где-то рядом. А где Геката, там и беда… Кстати, можешь шепнуть своим рунам и ее имя, Один. Не помешает!
– А кто она, эта Геката? – спросил я. – Впервые слышу от вас ее имя.
– Да, мы не слишком любим о ней вспоминать. Когда-то она была одной из нас, – принялась объяснять Артемида. – Было время, когда люди даже считали ее моей тенью, и в их словах была доля правды, поскольку в те времена мы обе с радостью подчинялись велениям Луны, да и охотились в одних угодьях, только я днем, а она – ночью. Но мы уже давно враждуем. Очень давно.
– И что, она искусная охотница? – с интересом спросил я. – А вы не могли бы забыть старые ссоры до лучших времен? Было бы неплохо разжиться могущественным союзником.
– Да, пожалуй, – неуверенно согласилась Артемида. – Она действительно «искусная», как ты выражаешься. И очень могущественная. Геката много старше нас, Один. И она совсем другая. Мы никогда не понимали ее, как не могли понять ее родичей, титанов. Но насколько я помню, сам Зевс не слишком любил ей перечить в те времена, когда она навещала нас на Олимпе.
От меня не укрылось, что Зевс недовольно насупил брови, но возражать не стал.
– Но не думаю, что Геката захочет стать нашим союзником, – продолжила Артемида. – Она и в лучшие времена предпочитала действовать в одиночку. А если бы она и захотела найти себе компанию… Знаешь, мне легче представить ее в стане наших врагов, чем рядом с нами! Если хочешь, я могу рассказать тебе о ней, но позже. А сейчас делай свое дело. Ночь уже почти наступила.
Я кивнул и взялся за нож. Диана была права: темнота сгущалась, а до сих пор неведомые враги приходили за нашими головами именно под покровом ночи. На их месте я бы непременно постарался застать Олимпийцев врасплох, где-нибудь на свежем воздухе, если уж двери их домов были теперь надежно заперты для незваных гостей.
Вообще-то я не слишком опасался внезапного нападения, поскольку велел валькириям охранять подступы к месту нашей встречи – а с такой охраной можно не бояться неожиданностей. Но по мере того, как темнота вокруг нас сгущалась, моесердце все чаще вздрагивало от смутного беспокойства. Дурость какая – до сих пор я всегда считал ночь временем моей силы.
Как бы то ни было, темнота подгоняла меня. Я успел начертить руны на груди Артемиды и Аполлона, который забыл о сомнениях, увидев снисходительную улыбку на губах сестры. Потом я принялся колдовать над Гелиосом. Гефест тоже покинул свое место и неохотно подошел ко мне нелепой походкой маленького печального человечка, который смешил людей чуть ли не сотню лет назад.
Аид равнодушно сидел в стороне. Бедняга по-прежнему почти не осознавал происходящее. Кажется, ему было совершенно все равно, подставлять свою грудь под мой спасительный нож или под губительный клинок одного из убийц.
Зевс тоже медлил: ему очень не хотелось окончательно признавать мое превосходство. На его месте я бы и сам терзался, выбирая между воплями гордыни и шепотом разума. И в конце концов я – если не нынешний, то по крайней мере, тот Один, который совсем недавно величественно восседал в золотых чертогах Вальгаллы, – наверняка предпочел бы уступить гордыне.
Я медленно учился мудрости, куда медленнее, чем следовало, и теперь мог посочувствовать Зевсу: мы с ним были одного поля ягоды.
– Приятно видеть, что вы наконец-то приобщились к древним мистериям, голубчики!
Насмешливый женский голос раздался из-за моей спины. Яне мог обернуться, поскольку как раз вплотную занялся руной на груди Гелиоса.
«Ничего, – думал я, – если уж мои валькирии ее сюда пропустили, значит, она не враг. А даже если и враг, Олимпийцы с ней и сами справятся. Она одна, их много. Не дети же беспомощные!»
Но драки так и не вышло. Пока я возился с руной, все остальные переминались с ноги на ногу и сверлили яростными взглядами таинственную незнакомку, которая не отказала себе в удовольствии язвительно прокомментировать перемены в их внешности. Уж не знаю, почему Олимпийцы не выцарапали ей глаза: даже мой побратим и старый недруг Локи мог бы позавидовать ее злому языку.
Завершив обряд, я с любопытством огляделся. Олимпийцы были похожи на стаю диких кошек, которые не могут решить: впиться противнику в горло или убежать подобру-поздорову, но уже угрожающе замерли на месте, приготовившись к прыжку, – в любом случае пригодится.
За моей спиной, скрестив руки на груди, стояла прекрасная великанша. Думаю, даже моя макушка доставала ей только до плеча, а ведь мой рост всегда соответствовал моим – и не только моим! – представлениям о величии. От нее исходило упоительное благоухание, свежий аромат летней ночи. Он кружил голову даже такому старику, как я, давным-давно переставшему обращать внимание на пустяки вроде сладкого запаха мокрой акации.
Мгновением позже я увидел, что у великанши три лица, одно другого прекраснее, а волосы развеваются так, словно ей в спину дует сильный ветер. Спустя еще одно мгновение я понял, что ее волосы были настоящими живыми гадюками, разъяренными и голодными.
– Кто ты? – спросил я. – Уж не та ли Геката, о которой мне столько понарассказали?
– Я самая. А что, обо мне здесь сплетничали? – она укоризненно покачала головой. – Тебе следовало раньше познакомиться со мной, сын Бора. Твои грозные красотки с радостью повиновались моему голосу, а это значит, что мы с тобой очень похожи. Как братец с сестричкой, хотя наши родители не потрудились как следует попыхтеть в объятиях друг друга. Ничего, вот мы и встретились – лучше поздно, чем никогда!
– Зачем ты сюда пришла? Решила, что некому, кроме нас, слушать твои хулительные речи? И то правда: у невидимых существ, населяющих ночную тьму, совсем другие заботы… Если хочешь предложить союз, так и скажи. Сейчас я рад принять любую помощь. А если нет – что ж, тогда тебе нечего здесь делать.
– Помощь? От меня? – расхохоталась она. – Ну уж нет! Считай, что я пришла поразвлечься, познакомиться с тобой… и заодно немного потрепать нервы твоим новым приятелям. И каким дурным ветром тебя занесло в эту компанию, хотела бы я знать?! Я ничего не имею против тебя, брат Вили и Ве, но твое присутствие среди этих неудачников кажется мне нелепым. Сидел бы ты лучше дома, вот что я тебе скажу!
– Тебя забыл спросить.
Я посмотрел на нее так, что она прикусила свой болтливый язык.
Одно было плохо: я не мог заставить себя разозлиться по-настоящему. Во-первых, эта трехликая действительно была похожа на меня самого. Можно было подумать, что я наконец-то встретил собственную тень, «второго себя», о котором жарким таинственным шепотом однажды рассказал мне Фрейр, – тогда я ни слова не понял из его смутных объяснений и предпочел думать, что бедняга Фрейр просто перебрал браги. Кроме того, я чувствовал, что за напускной бравадой Гекаты нет настоящей враждебности. Оставалось только понять, зачем мы ей понадобились.
Гелиос тем временем неторопливо вытер рукавом цветастой рубахи капли крови со своей темной кожи и шагнул в темноту, раскинув руки, словно для того, чтобы обнять дорогого гостя.
– Я предупреждал, что, если ты сунешься к Олимпийцам, тебе не избежать моих объятий! – говорил он. – У меня еще хватит жара, чтобы испечь гадин, приютившихся в твоих волосах!
