Чуб земли. Туланский детектив

А Триша — что ж, Триша слушает.

Чуб земли История, рассказанная сэром Максом из Ехо

Начать, наверное, следует с того, что жизнь моя в ту пору была прекрасна настолько, что даже мои собственные зеркальные отражения от зависти бледнели. Я всего пару лет прожил в восхитительном волшебном мире, куда был взят живым, как праведник на небеса, хоть и не понимал толком, за какие такие заслуги. К тому же я был молод — непростительно молод, по словам моих старших коллег — по уши влюблен (и любим куда больше, чем смел рассчитывать), окружен друзьями и чудесами, почти не бит судьбой — по крайней мере, по сравнению с нынешним положением дел — и совершенно уверен в собственном безграничном могуществе. Немудрено: я состоял на службе в Малом Тайном Сыскном Войске, самой грозной организации Соединенного Королевства; и кто бы мог подумать, даже там мне шутя удавалось все, за что я брался! Шеф Тайного Сыска, грозный сэр Джуффин Халли, чье имя повергало в трепет не только преступников, но и смиренных обывателей далеко за пределами нашей столицы, казался мне удачным гибридом Господа Бога и доброго дядюшки; немногочисленные враги либо приучались есть из моих рук, либо рассыпались в прах практически без посторонней помощи; могущественные старые маги умилялись моей сообразительности и чуть ли не соревновались за право передать мне свои тайные знания. Еще бы, сэр Макс — юный колдун-вундеркинд, весь вечер на арене, спешите видеть!.. Мне казалось в ту пору, что Ехо, лучший из городов Вселенной, приютил меня для собственного удовольствия, как иные заводят в доме котенка. Этот город гладил меня по загривку, чесал за ухом, не жалел свежих сливок, лишь бы я оставался веселым и резвым, ему на радость. Ну и я, надо сказать, вполне соответствовал этим требованиям.

При всем при том мне хватало не то оптимизма, не то нахальства полагать, будто все это только самое начало почти бесконечно долгой счастливой жизни, где подвиг — просто увлекательный способ нагулять аппетит, а беспричинная печаль по утрам — наихудшая из возможных неприятностей, что-то вроде головной боли, избавиться от которой — минутное дело в мире, где список волшебных пилюль куда длиннее перечня распространенных хворей.

Немудрено, что я так резвился. Представьте себе мечтательного, но унылого молодого лентяя, который родился и вырос в перенаселенном мире, где среднестатистическая человеческая жизнь тяжела, зато коротка и почти непременно посвящена всяким скучным глупостям, из которых каждодневный труд ради крова и пищи — это еще самое осмысленное (хоть и изматывающее) деяние. И да, вот что еще важно. Магия в том мире — явление не то чтобы вовсе невозможное, но из ряда вон выходящее. Не повседневное, мягко говоря. Принято считать, что ее нет вовсе — так, сказки для идиотов. Станешь говорить о чудесах вслух и всерьез, без снисходительной ухмылки, — прослывешь пустоголовым мечтателем, это в лучшем случае. В принципе, могут и настоящим безумцем признать, запереть в лечебницу, травить пилюлями, если будешь настаивать на своем.

При всем при том большинство тамошних обитателей более-менее разумны, весьма чувствительны и не наделены даром блаженной беззаботности, который мог бы облегчить их — то есть нашу— незавидную участь. Надо отдать мне должное: я был разумен и чувствителен сверх всякой меры, поэтому жизнь моя была совершенно невыносима. Как ни вздохнешь, куда ни повернешься, чем ни займешь себя — а кроме беспричинной тоски и ноющей боли в груди словно бы и нет ничего.

Впрочем, ладно. О несовершенствах мира, где прошли мое детство и юность, я часами могу говорить, но это печально и скучно. Достаточно сказать, что я прожил там почти тридцать лет, но так и не научился толком играть по тамошним правилам. Не то чтобы они были слишком сложными, просто тошнило меня от таких игр. Ну да, существовал как-то, ясно было, что выживу, не пропаду, но будущее мне рисовалось вполне безрадостное, да и настоящее в лучшие дни казалось мне не более чем терпимым.

И вдруг, можно сказать ни с того ни с сего, мне начинают сниться волшебные сны: какой-то иной, удивительный мир, мозаичные мостовые, оранжевые фонари, уютные трактиры — голова кру?гом!.. В этих снах суровый, но обаятельный господин по имени Джуффин Халли авансом отвешивал мне незаслуженные комплименты, обещал новую жизнь и головокружительную карьеру, если только я решусь покинуть постылую родину и перебраться в этот новый мир навсегда, не во сне, а наяву, «со всеми потрохами» — так он выражался. Дал мне подробную инструкцию, как туда попасть, — в собственное сновидение то есть.

В ту пору такая идея казалась мне, мягко говоря, революционной. Я поутру чуть не рехнулся, припомнив подробности, но терять было нечего, и я отважился выполнить полученные инструкции. В штаны едва не наложил со страху, как до дела дошло, но ничего, справился. Совершил первое в своей жизни путешествие между Мирами, и все у меня, как ни странно, получилось. [1]

Так я оказался в Ехо, столице Соединенного Королевства Угуланда, Гугланда, Ландаланда и Уриуланда, а также графств Шимара и Вук, земель Благостного Ордена Семилистника, вольного города Гажин и острова Муримах.

Мой приятель из сновидений и будущий шеф не соврал: и жизнь моя в этом новом мире стала совсем уж распрекрасной, и карьера в Тайном Сыске под начальством все того же сэра Джуффина Халли сложилась — сам себе завидую! Это при том, что мне всему пришлось учиться с нуля, магии — в первую очередь. Вырос там, где чудеса почти невозможны, и вдруг оказался среди колдунов, которые, не поворожив, стакан воды не выпьют. Одна только Безмолвная речь чего стоила. Мне она казалась чем-то вроде умения очень громко думать. Так громко, чтобы тот, к кому я обращаюсь, услышал меня на любом расстоянии. Это называется «прислать зов»… Кстати, именно с Безмолвной речью я больше всего и намучился. Все остальные знания и умения, необходимые для успешной службы в Тайном Сыске, давались мне очень легко.

Я бы сказал, подозрительно легко.

Словом, стоило мне сменить место жительства, и дела мои тут же пошли в гору, да так стремительно, что я сам не успевал следить за собственной головокружительной карьерой в Тайном Сыске. А это, надо сказать, была та еще контора. Чуть ли не самая крутая организация в Соединенном Королевстве — и уж точно самая малочисленная. Этакая специальная магическая полиция. Предполагалось, что мы всемером способны противостоять кому и чему угодно — хоть могущественным колдунам-изгнанникам, не стесняющимся среди бела дня применять запретную магию,[2] хоть живым мертвецам, хоть кровожадным чудовищам из иных Миров. И мы, надо сказать, действительно как-то справлялись. Не было на моей памяти такого случая, чтобы мы — да не справились. Еще и в живых оставались, между прочим, — наилучшее доказательство нашего профессионального мастерства.

К тому моменту, о котором пойдет речь, за плечами у меня уже было несколько непростых, почти безнадежных дел, с которыми я, как ни странно, успешно справился. Победил пару-тройку призраков и просто могущественных злодеев, живых и мертвых, — между прочим, некстати ожившие покойники какое-то время считались чуть ли не основной моей специальностью. Почти случайно распутал не одну дюжину головоломок, научился плеваться смертельным ядом, прогулялся по Темной Стороне, между делом стал царем маленького кочевого народца, худо-бедно научился управляться с волшебными талисманами и доставать нужные вещи из Щели между Мирами. До сих пор не очень понимаю, как у меня все это выходило, но выходило, факт… Впрочем, в ту пору это было мое нормальное состояние: я шутя проделывал всякие невероятные вещи и упорно не понимал, как у меня это все получилось. К чести моей следует сказать, я знал себе цену и ни на минуту не забывал, что как был дураком, так им и остался. Но и могущество собственное осознавал вполне; при этом не решался спрашивать себя, откуда оно, черт побери, взялось?! И понятия не имел, каким образом эти прекрасные крайности, беспомощность и могущество, ухитрились назначить друг другу свидание не где-нибудь, а именно под покровом моей шкуры. Всякое новое поручение будило во мне гремучую смесь ужаса, любопытства и энтузиазма: в глубине души я тогда был уверен, что справлюсь с чем угодно, хотя понятия не имел как.