рад бы избавить тебя от этой неприятной процедуры, ограничившись честным словом, но не все в его власти. Большинству древних обычаев он сам вынужден подчиняться, ты же знаешь… Считается, что нарушивший такую клятву загорится как факел и умрет в страшных муках, прежде чем договорит первую же фразу. Имей в виду: вполне возможно, что это правда, проверять пока никто не пробовал, поэтому не вздумай отправлять отчеты о путешествии своим знакомым девушкам и прочим заинтересованным лицам. Безмолвная речь так же опасна для клятвопреступника, как обычная болтовня. О письмах и не говорю: это еще хуже… И пожалуйста, не делай такое трагическое лицо: как только вернешься, с этим безобразием будет покончено. Моих скромных познаний в магии хватит, чтобы снять с тебя древние чары. Сколько уж раз этим занимался…
Я изумленно покачал головой. Оставалось надеяться, что в финале путешествия мне не отрежут голову — для пущей надежности.
Меж тем шеф явно решил меня добить.
— И последнее. Клятву, как я понимаю, с тебя возьмут только завтра, но молчать начинай прямо сейчас. Никому не говори, что едешь с Королем на Муримах. Ни слова, ни намека, ни записки. Если вдруг станут спрашивать, отпирайся как сумеешь. Не трудись быть убедительным, ври, что в голову взбредет. А еще лучше — просто не суйся туда, где тебе будут задавать вопросы. В Дом у Моста, например. Как-нибудь переживем нынче вечером твое отсутствие. Да и спать тебе сегодня лучше в одиночестве. Например, у меня. Имей в виду: это не приглашение, а приказ. Я сам заеду к тебе домой, объясню, что это моя придурь, а не твоя. И приятелям твоим скажу, чтобы не трудились слать тебе зов, не отвлекали от размышлений о бренности всего сущего — словом, придумаю что-нибудь. Но уж и ты, будь любезен, сделай вид, что Безмолвной речи не существует. Ясно?
— Наоборот. Вот теперь я уже ничего не понимаю. Что именно является тайной? Отъезд Его Величества? Или мое участие в этой экспедиции? Хотите сказать, никто не пронюхает? Сами сколько раз говорили: в Ехо полно дерьмовых ясновидцев! Святая правда: здесь все всё друг про друга узнают примерно за полчаса до происшествия. А уж про Короля…
— Погоди, Макс, не тарахти. Успокойся. Отъезд Короля вовсе не тайна, завтра полгорода сбежится его провожать; о твоем участии в этом деле пока никто не знает, но и это не ахти какой секрет. Просто — ну, скажем, есть такая примета: не болтать о путешествии, пока оно не началось. Так-то суеверных людей не много, о собственных планах болтают с утра до ночи, но уж ради благополучия Его Величества все стараются как могут. А уж мы с тобой тем более должны: положение обязывает.
— Примета, значит, — вздохнул я. — Просто суеверие. А я из-за этого суеверия перед отъездом домой показаться не моги. Даже зов послать никому нельзя. Ну-ну…
Объяснения шефа показались мне, мягко говоря, неубедительными. С другой стороны, кто их разберет? Что чужаку, вроде меня, бабкины сказки и чушь собачья, то местным жителям — вполне себе магия, да еще небось какой-нибудь внушающей уважение сорок девятой ступени…
— Примета. Просто дурацкая примета, дырку над ней в небе, — с невинной улыбкой подтвердил Джуффин. — А теперь брысь отсюда. Ты же сидя спишь! Спальня для гостей на первом этаже, возле выхода в сад, ты еще не забыл?
Так я оказался под домашним арестом. Полдня проспал как убитый. Я бы и со второй половиной дня поступил столь же сурово, но меня разбудил зов моего коллеги и, с позволения сказать, друга, сэра Мелифаро. Господин Почтеннейший Начальник Тайного Сыска явно переоценил силу собственных приказов. Не сомневаюсь, что запрет, наложенный на переговоры со мной, только раззадорил этого парня. Так-то он вполне мог бы не вспоминать о моем существовании еще полдюжины дней.
«Что ты натворил, горе мое? — спросил Мелифаро. — Откусил по запарке голову Великого Магистра Нуфлина Мони Маха? И теперь знаешь все его тайные планы? И тебя не выпустят на улицу, пока ты все не забудешь? И я не увижу тебя как минимум три сотни лет? Какое счастье! Поверить не могу!»
Для того, кто хорошо знаком с сэром Мелифаро, эта тирада должна была означать примерно следующее: «Надеюсь, с тобой все в порядке? Я очень беспокоюсь. Ты уж там держись». Я был знаком с ним более чем хорошо, но дружеское участие — не совсем то, в чем я нуждаюсь спросонок.
«Если я буду с тобой трепаться, голову откусят мне, — ответил я. — Поэтому исчезни. И не больно радуйся: через пару дюжин дней я объявлюсь — вот тебе мое зловещее пророчество».
«Всего через пару дюжин дней? И нет спасения? Какой ужас, — с явным облегчением сказал Мелифаро. — Пойду сообщу эту скорбную весть Шурфу и сэру Кофе. Ненавижу страдать в одиночестве».
Интересно, что им там Джуффин такого про меня наговорил? Заставить сразу трех сотрудников Тайного Сыска всерьез тревожиться о моем благополучии — это надо уметь. Все-таки они меня не первый день знают, могли бы привыкнуть к тому, что я — крупнейший коллекционер приключений на свою задницу, и это, как показывает практика, вполне безобидное хобби, не хуже прочих.
Поняв, что заснуть снова не получится, и приведя себя в чувство при помощи большого кувшина камры, я слонялся по пустому дому Джуффина и нервничал так, словно мне предстояло нечто среднее между выпускным экзаменом по химии и казнью через повешение. Думы о грядущей придворной жизни — пусть даже в облегченном, походном варианте — приводили меня в отчаяние. Было совершенно очевидно, что я опозорюсь незамедлительно, еще на пороге замка Рулх, а потом еще раз и еще; буду покрывать себя позором ежечасно, с перерывом на сон, если, конечно, не выяснится, что спать при Дворе тоже следует каким-то особым образом: скажем, сидя на корточках, закрыв лицо руками, или ритуально ворочаться с боку на бок каждые полчаса, отмеряя таким образом ход времени, — кто знает, как у них там заведено?.. В любом случае я буду жалок, смешон и нелеп; хорошо еще, если Гуриг сочтет это подходящим развлечением. Огорчать Короля мне искренне не хотелось: во-первых, он действительно был мне симпатичен, а во- вторых, кто его знает, вдруг огорчение Его Величества чревато смерчами, тайфунами и многолетней засухой? То-то и оно.
Лишний раз убедившись, что безделье — мать всех тревог, я так и не нашел себе путного занятия. Хватался за книги, но тут же откладывал их в сторону. Перебирал безделушки шефа, раздумывая: а не заставить ли одну из них поведать о событиях давно минувших дней? Полезное упражнение в Истинной магии и одновременно развлечение, не хуже кино. Но колдовать было лень, да и вряд ли мне сейчас удалось бы должным образом сконцентрироваться на чем бы то ни было. О том, чтобы прогуляться, и речи быть не могло: шеф велел мне таиться от мира, а с ним хрен поспоришь. Даже песик Джуффина по имени Хуф, который, кажется, считал меня не человеком, а очень крупным щенком неизвестной породы и, соответственно, отличным товарищем для разных собачьих игр, на сей раз почему-то предпочел дрыхнуть на моей подушке. А ведь как славно могли бы скакать галопом по саду, вытоптали бы пару-тройку клумб на радость сэру Джуффину Халли…
Но это явно был не мой день.
Словом, когда шеф приехал, чтобы собственноручно доставить меня в Королевскую резиденцию, я только что на шею ему не бросился. Пулей полетел в ванную, умылся, кое-как привел себя в порядок (то есть с неудовольствием ощупал небритый подбородок, собрал в хвост отросшие патлы и поспешно затолкал это позорище под тюрбан), закутался в Мантию Смерти, которую мне в ту пору полагалось носить на службе, и вытянулся в струнку на пороге: дескать, готов ко всему. Однако Джуффин неодобрительно покачал головой.
— Надо бы тебе переодеться, — сказал он. — В этом путешествии у тебя будет официальный статус личного гостя Его Величества, а не государственного служащего. Считается, будто Гуриг вовсе не приказывал тебе участвовать в его сопровождении, а в частном порядке предложил тебе провести отпуск в его обществе. Король объяснил мне, что так всем будет удобнее: гость в отличие от служащего имеет право приближаться к Его Величеству без специального доклада, обедать с ним за одним столом, беседовать на любые темы без предварительного согласования с секретарем — в общем, понятно, да?..
— Ну, пусть считается, что понятно. Только у меня нет никакой другой одежды. Вы же мне домой заехать не дали.
— Тоже мне проблема, — отмахнулся шеф. — Моя гардеробная на втором этаже, рядом с кабинетом. Надевай что хочешь, мы же почти одного роста. И какую-нибудь сменную одежду подбери, пригодится. Сапоги, в которых ты ходил, когда тут поселился, валяются где-то в твоей спальне, поищи. А больше ничего
