о том, что рядом с ней сейчас нет обожаемого ею Жерома.
А все вместе подруги старались не вспоминать о болезни Колетт. Сегодня они не отправятся по стародавней традиции в «Олимпио» танцевать, потому… потому что им наскучили однообразные современные ритмы! И точка.
В одном Колетт оказалась права: Луи и в самом деле не позвонил ей…
Он пришел на следующий день. С цветами, фруктами и шампанским.
– Привет. Я решил отметить твой день рождения еще раз. Вчера я сплоховал… – Он протянул Колетт небольшой плоский сверток.
– Спасибо. Проходи.
Пока Луи осматривался, Колетт развернула шуршащую серебристую бумагу с сердечками.
– Это диск с новым мюзиклом «Ромео и Джульетта», – пояснил Луи. – Надеюсь, тебе понравится.
– Почти уверена, – с довольной улыбкой отозвалась Колетт и неуверенно прислонилась к дверному косяку. – Ты остался тем же романтиком, каким и был.
Только сейчас Луи заметил, что она стоит на ногах, а не сидит в инвалидном кресле. То, что мгновение назад казалось ему вполне обычным, вдруг предстало как чудо исцеления.
– Проходи в гостиную. – Колетт сделала приглашающий жест. – Я подойду чуть позже. Ползаю со скоростью черепахи.
– Но ведь это же превосходно! Дай я тебя обниму!
И Луи сжал миниатюрную Колетт в объятиях.
– Я тебе помогу. – Он подхватил ее на руки. – Куда идти?
– Прямо. – Колетт беззаботно рассмеялась. Стоило попасть в аварию – как мужчины наперебой начали носить ее на руках. Ей начинало нравиться ощущать себя слабой и беззащитной.
Луи откупорил шампанское. Затем спросил у Колетт, где стоят фужеры, сходил за ними и разлил игристое вино.
– За нашу встречу!
– Случайную, как и вся наша жизнь, – философски проронила Колетт.
– Ты сказала, что после аварии рассталась со своим парнем. – Луи был как всегда прямолинеен.
Колетт кивнула.
– Он… он испугался ответственности?
– Нет, напротив. Жан-Пьер настаивал, чтобы я вышла за него замуж, несмотря на…
Луи понимающе кивнул, избавив ее от необходимости лишний раз вспоминать о своей болезни. Ах, Луи, Луи… Верный, все понимающий, тактичный и деликатный Луи Ларсен, подумала Колетт. Почему же ты не появился в моей жизни раньше… до того момента, пока я не встретила и не влюбилась в Оливье?
– Значит, ты уже несколько месяцев одна?
Колетт снова кивнула, решив не посвящать старого друга в перипетии своей личной жизни.
– Я тоже.
– Не может быть! – шутливо воскликнула Колетт.
– Мы с Изабель расстались из-за моей одержимости работой. Ты ведь меня наверняка понимаешь. Когда тебя захватывают новые идеи, проекты… К тому же я готовился к своей первой персональной выставке.
– Я не знала. Поздравляю! – с воодушевлением сказала Колетт. – Уверена, она имела ошеломляющий успех.
– Ну не такой уж ошеломляющий, раз ты о ней ничего не слышала, – скромно отозвался Луи, однако в его голосе прозвучали хвастливые нотки.
– Мне жаль, что Изабель не разделила твою радость.
– Мне тоже. – Луи вздохнул. – Я с самого начала знал, что мы слишком разные, но… – Он пожал плечами.
– …Любовь слепа, – закончила за него Колетт.
– Кроме того, она глуха и глупа. Выпьем же за тех безумцев, которые все равно попадают в ее сети.
– И радуются этому. – Колетт чокнулась с Луи.
– А почему бы тебе не поехать вместе со мной в Лондон? – неожиданно предложил Луи. – Я купил небольшой двухэтажный дом с очаровательным садиком. Студия на первом, спальни – на втором.
Смелая, почти безумная мысль неожиданно завладела воображением Колетт настолько, что она едва не выпалила «да!». Какое безумство! Поехать вместе со старым приятелем, давно и безнадежно влюбленным в нее, в другую страну, работать и жить вместе с ним… А что ее удерживает здесь, в Париже? Почему бы ей и впрямь не сорваться с якоря и не броситься в бушующее житейское море вместе с Луи? Пусть Жан-Пьер и Оливье останутся в ее прошлом.
Однако Колетт сама же испугалась этих мыслей. Разве она сможет вот так запросто бросить все дела в Париже? Перевести дизайн-студию в Лондон? А как же Мадлен и Натали? Колетт поняла, что пытается обмануть саму себя. Все вышеперечисленное имело для нее сейчас куда меньше значения, чем один-единственный взгляд Оливье Лорана. Взгляд, полный любви и нежности. Взгляд, без которого она не мыслила свою жизнь.
– Давай же, Колетт, решайся, – подначивал Луи, заметивший ее колебания. – Мы найдем тебе лучшего врача. Я помогу с работой на первых порах. Увидишь, насколько больше возможностей откроет для тебя Лондон.
Колетт вздохнула.
– Нет, Луи, прости, но я не могу.
– Брось! Не говори, что до сих пор сохнешь по своему Жан-Пьеру.
– Нет. Он для меня остался в прошлом. По большому счету я и не любила его никогда, – призналась Колетт.
– Тогда что тебя останавливает? Обещаю, что не стану тебя торопить. Я ждал тебя так долго, что смогу подождать и еще.
Сердце Колетт болезненно сжалось. Нет, она не может поступить с Луи нечестно, а любой компромисс с собственной совестью будет неизменно означать предательство дружбы. Луи заслужил куда больше, чем она могла ему предложить.
– Луи, я не все тебе рассказала, – начала Колетт.
И она рассказала Луи все. Ничего не утаила и не приукрасила. Рассказала о том, как ее поразила красота и мужественность Оливье, когда она впервые увидела его. О том, какую чудесную прогулку он ей устроил… как научил дегустировать вино… подарил в знак любви жемчужину… Как они были близки и счастливы вдвоем. Луи слушал ее не перебивая, внимательно всматриваясь в меняющиеся с каждой фразой черты лица.
Вот уже от былой улыбки Колетт не осталось и следа. Брови сдвинулись, глаза потускнели. Она могла ничего не говорить больше – Луи уже понял, что дальше разразилась буря.
– Потом я узнала, что Оливье обманывал меня с первого дня. Он был со мной из-за идиотской жалости и чувства вины. Возомнил себя мучеником, а меня – крестом.
– Вы расстались?
– Да. Неделю назад.
– Я понял, что ты чего-то недоговаривала, – после минутной паузы ответил Луи. – Ты сказала, что несколько месяцев одна, но я чувствовал, что твое сердце не свободно, а на
