Джуффину. — Очень желанный. Если я правильно понимаю, наш город — местечко совершенно в вашем вкусе. И его окрестности. О, окрестности — особенно… И комнат в этом доме много. Вернее, их столько, сколько требуется. И еще одна про запас — всегда. Я хочу, чтобы вы знали: эта комната в вашем распоряжении. Ну и я к вашим услугам, если захотите прогуляться в предрассветном тумане.
— Приятно слышать, — улыбается Джуффин. — Я бы, пожалуй, тут погостил. Но мое присутствие портит настроение другому вашему гостю. А если учесть, что этот город родился из его снов… У вас тут никогда не было землетрясений, Франк? Теперь будут.
— Ну уж! — Франк недоверчиво качает головой, зато Триша верит Джуффину сразу и безоговорочно.
А что ж, думает она, такой и землетрясение может устроить. И шторм, и бурю, и чего- нибудь похуже. Причем не со зла, а нечаянно, по недосмотру — вот в чем ужас-то!
— Так что переночую дома, — заключает Джуффин. — А когда сэр Макс поймет, что желание повидать меня было не самой большой ошибкой в его жизни, пусть пошлет мне еще одну открытку. Но не официальное приглашение, как давеча, а нормальное человеческое письмо: 'Эй, Чиффа, кончай выпендриваться, где ты там шляешься, пока я тут без тебя сижу?' Ну, что-то в таком духе… Убирайте свои часы, Франк, а то ведь я не смогу никуда уйти, пока время стоит, верно?
Триша почувствовала, что начинает всерьез сердиться на гостя, который так ей вчера понравился. Была бы кошкой, нагадила бы сейчас в его ботинки, вот честное слово! Зачем он все портит?!
Макс закрывает лицо руками. Этот жест, вероятно, означает: 'Как я от всех вас устал!' — думает Триша. Стукнуть его, что ли?
Но секунду спустя Макс отнимает ладони от лица, и Триша видит, что он беззвучно смеется. Причем веселится от души, а вовсе не ломает комедию, как можно было бы подумать.
— Страсти какие мексиканские, усраться можно! — говорит он, кое-как справившись со смехом. — Эй, Чиффа, кончай выпендриваться, а? Прямо сейчас. Маска обидчивого болвана тебе не к лицу, обидчивый болван — это у нас я, один такой, на вечные времена. Ну кого ты хочешь обмануть своими великими сборами в дорогу? Думаешь, я поверю, что ты отложишь на потом свидание со всеми здешними тайнами только для того, чтобы не действовать мне на нервы? Не смеши людей. Что-что, а мои нервы тебе уж точно до одного места. И правильно, очень грамотный подход.
— На «ты» перешел, — восхищенно вздыхает Джуффин. — Вы слышали? Сбылось наконец-то. А еще говорят, будто чудес не бывает.
Триша смеется — не потому, что ей нравится шутка, а просто так, от радости и, чего греха таить, облегчения. Она знает: теперь все будет хорошо. И у гостей, и тут, в 'Кофейной гуще', и в городе, и вообще везде. Потому что это самое «важное», которого она так ждала, уже благополучно случилось. Всего-то и надо было, оказывается, что двум хорошим людям помириться. Вернее, одному из них надо было мириться; второй-то о таких глупостях, как война и мир, давно уж не задумывается.
— Я все-таки уберу часы, — объявляет Франк. — А то непорядок выходит. Историй-то никто больше не рассказывает.
— Если ты пустишь меня к плите, я сварю нам имбирный чай, — говорит Макс Трише. — Заодно можешь меня побить, ты же хотела, да? Когда у меняв одной руке имбирный корень, а в другой терка, я совершенно беспомощен. Как младенец. Пользуйся случаем.
Кошачье сердце переменчиво: теперь, когда у Макса хорошее настроение, Триша за ним на край света идти готова, если вдруг возникнет такая необходимость. Ну или вот к собственной плите подпустить — подобной чести, между прочим, еще ни один гость не удостаивался. Но с этим, пожалуй, лучше не спорить, а то опять нахмурится — и все, сиди, жди землетрясений!
— Здесь сад совершенно невероятный, — говорит Меламори Джуффину. — Вам, конечно, с Франком гулять будет интереснее, чем со мной, но в сад давайте все-таки я вас провожу. Я, можно сказать, всю жизнь мечтала показать вам что-нибудь такое, чего вы прежде не видели. Этот сад — мой единственный шанс.
— Ну почему же. Если когда-нибудь устроишь мне визит к буривухам Арвароха, это будет твой звездный час, — серьезно отвечает он. — Но сад тоже годится, для начала. Пошли.
Водрузив на стол полный чайник благоухающего напитка, старательно отмыв руки от лимона, шафрана и имбиря, Макс вынимает из стопки несколько открыток, взамен кладет в шкатулку медную монетку, леденец в блестящей обертке и огрызок карандаша. Подмигивает Трише и Франку, шепчет с видом заговорщика:
— Ничего-ничего, я ему устрою отдых, своему бывшему шефу! Выйдет к завтраку, а тут до боли знакомые лица. Малое Тайное Сыскное Войско в полном составе, можно начинать совещание… Или нет, в полном все-таки не надо. Счастье следует строго дозировать, а то захлебнусь, пожалуй.
— К завтраку в любом случае не получится, — возражает Франк. — Наша почта работает не так быстро. Обычно приглашенные появляются ближе к вечеру, я тебе уже говорил. А так-то идея хорошая. Интересно поглядеть, кого еще ты сюда притащишь.
— Да, ничего себе идея, мне самому нравится, — ухмыляется Макс. — Видишь, какое дело: пока Джуффин рассказывал, как они с сэром Шурфом вышивали в Гажине, я понял, что сдохну от тоски, как бешеная собака, если не увижу этого кошмарного типа — не-мед-лен-но!.. Ну или хотя бы завтра. Но не позже.
— А ты с ним тоже ссориться будешь? — лукаво спрашивает Триша.
— И не надейся. С сэром Шурфом Лонли-Локли не ссорятся. Им любуются, как произведением искусства. И тех, кто любуется с должным почтением, он оставляет в живых.
— Все-то ты врешь, — говорит Джуффин. Он уже вернулся из сада и стоит на пороге, скрестив руки на груди. — Все-то ты врешь, сэр Макс; впрочем, как всегда. Но складно, надо отдать тебе должное.
