необходимости скрывать их от учеников. Тем более что ее студенты были на удивление умными, проницательными и чувствительными молодыми людьми.
Поблагодарив всех за внимание и пожелав всего хорошего, Робин закончила занятия с обещанием продолжить дискуссию на следующей неделе, если на то будет желание самих участников. В противном случае им следует прочитать роман Стендаля «Красное и черное».
Эйдон, как и после первой лекции Робин, остался, когда его однокурсники покинули аудиторию. Робин знала, что он останется. Знала и надеялась, что он не оставит ее одну.
— Робин, — Эйдон впервые назвал ее по имени, — вы вовсе не Эмма Бовари. Вы гораздо выше и лучше ее. Единственное, что вас сближает, это то, что вы тоже мечтаете о красоте и любви и задыхаетесь во лжи и отвращении.
— Нет, я тоже… тоже вышла замуж за Джеймса без любви.
— У вас есть второй шанс. Вы молоды. Вы ведь не собираетесь сдаваться после первого поражения, правда?
Робин помотала головой из стороны в сторону. Подняв голову, она заметила, что Эйдон неотрывно смотрит на нее.
— В чем… — Она не закончила фразы, закашлявшись. Голос прозвучал как-то неестественно. — В чем дело? — наконец вымолвила Робин.
— Все в порядке, — хрипло ответил Эйдон. Потом более мягко добавил: — Нет, ничего особенного. Все в порядке. — Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Потом он, улыбнувшись, протянув Робин руку. — Ну если на сегодня ваши занятия окончены, позвольте проводить вас до дома.
Робин, подхватив объемную кожаную сумку, поднялась со своего места. Эйдон смотрел на нее жадным взглядом. В шелковом брючном костюме и легкой полупрозрачной блузке Робин выглядела соблазнительно. Эйдон еще во время урока — несмотря на жаркую дискуссию — обратил внимание на то, какой вид открывался, стоило Робин низко склониться над столом. Лацканы пиджака расходились по сторонам. Ткань блузки натягивалась. Казалось, пуговицы вот-вот оторвутся, обнажив полную, упругую грудь преподавательницы… Последние сорок минут Эйдон с трудом сдерживал поток своих эротических фантазий и делал вид, что полностью увлечен обсуждением романа Флобера.
Теперь же ему не было надобности скрывать свои истинные чувства. Эйдон наблюдал за Робин. Следил за сменой выражений на ее прекрасном лице. Его взгляд остановился на ее полных, совершенной формы губах, на которых не осталось и следа помады. Это его тронуло. Ему захотелось поцеловать Робин, но она вряд ли позволит сделать это в университетской аудитории, куда в любой момент мог заглянуть кто-нибудь из студентов или преподавателей.
Будь она проклята, эта женщина! Эйдон всегда умел сохранять самообладание. Даже накануне, когда одна из самых красивых и сексуальных девушек курса набросилась на него с поцелуями и пригласила к себе на «чашечку кофе», он ни на секунду не колебался с отказом. Когда в его сердце властвовала одна женщина, он не мог наслаждаться физической близостью с другими. Пусть некоторые говорят, что для них любовь и секс — разные вещи. Это не для него.
Безусловно, он не безгрешен. В его жизни были женщины. Много женщин. Особенно в Париже, где Эйдон впервые ощутил дурманящий привкус свободных, ни к чему не обязывающих отношений. Женщины дарили ему удовольствие. Он отвечал им тем же. Таковы были правила игры. Никто никому ничего не обещал и ни о чем впоследствии не сожалел. Теперь все изменилось.
В его жизни и душе появилась Робин. Ему не нужны все женщины. Ему требуется только одна. Женщина, которая уготована ему судьбой. Вчера, когда он пытался объяснить Камилле, что его сердце занято, она не желала с этим мириться, уверяя, что она ведь ни к чему не обязывает Эйдона. Эйдон отказался от ее приглашения вчера. И откажется завтра, если понадобится.
В случае с Робин Эйдон споткнулся, напоровшись на сопротивление. Нет, он овладеет ею. Очень скоро. Неважно, сколько придется затратить на это времени. Неважно, сколь опасную игру он затеял. Дело вовсе не в спортивном интересе. Просто он, Эйдон Макдауэлл, не намерен отказываться от счастья и любви подобно трусихе Робин. Пусть она прочитала множество книг, но в реальной жизни у нее опыта не больше, чем у него.
— Кстати, сегодня отличный день, чтобы познакомить меня с твоей дочерью. — Эйдон заметил, как по лицу Робин пробежала тень. — Ты ведь обещала, — напомнил он.
— Я ничего тебе не обещала, — заупрямилась Робин, не в силах вспомнить, давала ли какие-нибудь обещания Эйдону. Накануне она убежала из его дома в растрепанных чувствах. Смятение и страх были такой небывалой силы, что она только с третьей попытки открыла дверцу такси.
— Я все-таки подвезу тебя до дома.
— Не стоит, — уклончиво ответила Робин.
— Почему? Ты устала. Позволь мне позаботиться о тебе.
— Я… Эйдон, пойми: я не хочу, чтобы нас видели вместе. Не стану же я всем объяснять, что ты был моим первым учеником десять лет назад и что нас связывают исключительно дружеские, почти братские отношения?!
— Робин, почему ты сразу готовишься к обороне? Никто ничего не подумает, уверяю тебя. У людей полно собственных забот. Разве ты следишь за своими коллегами? Например, ты знаешь о том, что Салливан караулит тебя каждый день после занятий и тайком провожает до дома, следя за твоей машиной?
— Что?! — Робин не верила своим ушам. Неужели Грег и в самом деле установил за ней слежку?
— Честное слово.
— А ты откуда об этом знаешь? — прокурорским тоном спросила Робин.
— Грешен. Я и сам так поступал.
Робин усмехнулась.
— Оказывается, меня сопровождает целый эскорт, а я и не в курсе.
— Точно так же ты не замечаешь и чувств других людей по отношению к тебе. У вас с Салливаном что-то было?
— Разумеется, нет! — погорячилась Робин, а затем добавила более размеренным тоном: — Во всяком случае, студентов это не касается.
— Я не только твой студент. Я… — Эйдон взял ее за руку и, встретившись с Робин взглядом, произнес слова, которые мечтает услышать любая женщина. — Я люблю тебя.
— Нет. — Она попыталась вырвать свою руку.
— Да. Люблю.
— Эйдон, не придумывай. Я еще могу предположить, что ты любишь меня, как старшую сестру, которая в силу возраста знает чуточку больше… Помнишь, как ты восхищался моим французским произношением? Готова спорить, что ты превзошел свою учительницу.
За спинами Эйдона и Робин послышались шаркающие шаги, а затем покашливание. Кто-то явно пытался обратить на себя их внимание. И, на беду Робин, этим человеком оказался Грег Салливан собственной персоной.
— Извините… Робин, вы закончили? — Грег был смущен не меньше застигнутой врасплох пары.
Эйдон по-прежнему держал руку Робин в своей. Как будто не видел в этом ничего предосудительного. Разве студентам Колумбийского университета запрещено ходить за руку с преподавателями?
