степени. Если вы сможете его заинтересовать своим предметом, то он отплатит вам сторицей.
— Я постараюсь, миссис Макдауэлл, — искренне заверила ее Робин.
— О, милая, зовите меня Анджелиной. К чему все эти церемонии? Вы теперь станете частой гостьей в нашем доме.
Робин снова подняла брови, не найдя подходящих слов, чтоб выразить свое удивление и… возмущение! Что о себе возомнила эта особа? Можно подумать, у Робин нет других забот, помимо обучения ее гениального сыночка.
— Где вы живете, Робин?
Услышав ее ответ, Анджелина аж подпрыгнула на диване.
— Это ведь на другом конце города! Может быть, вам стоит перебраться на несколько месяцев к нам?
Не успела Робин и слова сказать, как миссис Макдауэлл принялась перечислять преимущества проживания преподавательницы Эйдона в доме ученика.
— Кроме меня и Эйдона, в доме живут Розалинда, это наша кухарка, и Роджер. Это наш шофер. Кстати, он сможет отвозить вас на учебу. Неплохая экономия денег и времени. — Анджелина озорно подмигнула Робин. — Дом слишком велик для нас. Вы даже сможете выбрать себе комнату. У вас есть молодой человек?
Робин смущенно опустила глаза и кивнула.
— И он отпустил столь очаровательную девушку к взрослому юноше?
Робин закашлялась, от неожиданности поперхнувшись воздухом.
— Вы, кажется, говорили, что вашему сыну четырнадцать.
Миссис Макдауэлл рассмеялась, запрокинув голову. При свете электрических лампочек копна ее каштановых волос отливала медью. Робин невольно залюбовалась роскошной шевелюрой зрелой женщины.
— Эйдон довольно рослый мальчик. К тому же он развит лучше большинства своих сверстников.
— Я уже заочно влюблена в него! — прервала поток материнских восхищений Робин. Пусть это и не было очень уж вежливо, но, по крайней мере, избавило ее от очередной порции восторженных отзывов.
Робин чуть не прыснула от смеха, представив себе Эйдона Макдауэлла прыщавым подростком, тайком покуривающим травку и обладающим посредственными способностями.
— К тому же вы сможете заниматься с Эйдоном без тягостной академической обстановки, которой грешат современные школы и колледжи.
— Погружение в языковую среду, — задумчиво произнесла Робин, оценив смекалку миссис Макдауэлл. Похоже, эта женщина не только привлекательна, но и чертовски умна. Что ж, Робин готова была предположить, что Эйдон унаследовал часть материнского ума и красоты.
— Раз вы согласны, то предлагаю откупорить бутылочку шампанского, чтобы отметить начало нашего сотрудничества. — Анджелина Макдауэлл поднялась с дивана, не дав Робин опомниться.
Робин казалось, что все события сегодняшнего дня происходят с головокружительной быстротой. Не успела она задуматься о поисках работы, как вот уже согласилась перебраться в чужой дом и заниматься французским языком с незнакомым юношей, в которого, как уверяла его мать, Робин непременно влюбится. Дело осталось за малым: рассказать обо всем Джеймсу.
Робин сильно сомневалась, что он придет в восторг от ее затеи. Она и сама пока не определилась, как относиться к новой работе и новому дому. Она могла быть уверенной лишь в одном: ни о какой любви к ученику на десять лет младше ее не может быть и речи!
— О, прошу прощения. Я не знал, что у моей матери гости.
Робин тряхнула головой, чтоб вернуться в реальность. Она по-прежнему находилась в гостиной особняка Макдауэллов. Анджелина, судя по всему, увлеклась выбором шампанского. Наверняка в доме винодела бар ломился.
Робин подняла глаза на молодого человека.
— Вы — Эйдон?
Юноша кивнул.
Робин не верила собственным глазам. Перед ней стоял молодой человек, выглядевший едва ли не старше Джеймса Филлинга. Высокий и широкоплечий. Разве что черты лица выдавали его истинный возраст. Слишком тонкие, почти девичьи. Белая кожа еще не огрубела от бритвенного станка, а губы не обветрились от поцелуев и соленых слез. Эйдон был юн и прекрасен, как Аполлон. Короткие темные волосы выгодно оттеняли белизну молодой кожи. Темные большие глаза под изумленно изогнутыми бровями могли принадлежать только поэту. Даже если Эйдон Макдауэлл за всю жизнь не срифмовал и пары строк, в душе он, без сомнения, был поэтом. Именно из таких романтиков со временем получаются ловеласы и альфонсы. Тягу к прекрасному они променивают на страсть к женщинам. Стремление обладать земной, телесной красотой берет верх над всеми прочими страстями…
— Вы так на меня смотрите. — Эйдон смущенно улыбнулся. — Что-то случилось?
— Я… я буду заниматься с вами французским, — едва слышно пролепетала Робин.
— Превосходно! Я готов начать прямо сейчас. Бонжур, мадмуазель.
— Бонжур. Парле ву франсе?
Эйдон вжал голову в плечи и стыдливо потупился.
— Вообще-то мои познания более чем скромны.
Робин улыбнулась.
— Тогда, думаю, нам лучше сначала познакомиться. Меня зовут Робин Голдвей.
— Сколько вам лет? — без обиняков спросил Эйдон.
— Двадцать два.
— Я бы не дал вам больше восемнадцати.
— То же самое могу сказать и о вас, — парировала она.
Эйдон по достоинству оценил выпад новой учительницы. Прищурившись, он пристально посмотрел на Робин. Худенькая брюнетка в джинсах и джемпере мало походила на преподавательницу. Скорее на школьную подружку из старшего класса.
— Занятия обещают быть интересными.
— Это зависит от вас.
— И от вас, мисс Голдвей.
Эйдон галантно склонился и поцеловал руку Робин. На ее спине проступил холодный липкий пот, хотя щеки пылали огнем. Похоже, у этого юноши имелся опыт общения с девушками, невольно подумала Робин. За пять минут Эйдон умудрился вызвать в ней больше переживаний, чем Джеймс за несколько месяцев. Смущение, робость, желание понравиться, растерянность и даже страх попасть во власть обаяния и какого-то магнетизма Эйдона. Миссис Макдауэлл забыла предупредить о столь немаловажной особенности своего сына, как сексуальность. А ведь ему всего четырнадцать!
— О, я вижу, вы уже познакомились! — с порога возвестила миссис Макдауэлл.
— Мама, я тебя обожаю. — Эйдон снова превратился в четырнадцатилетнего мальчика, когда прижался щекой к материнской щеке. — Лучшего преподавателя ты не могла мне найти. Я уже жду не дождусь первого урока.
Миссис Макдауэлл расплылась в ослепительной улыбке человека, принявшего заслуженную похвалу.
