Пепел и сталь

другу, у них не возникает желания добраться до его собственной.

— Но что, если гарнизон вернется? — спросил Хэм.

— Если я не ошибаюсь, — ответил Кельсер, — лорд-правитель на несколько месяцев отпустил гвардейцев погоняться за беглыми мятежниками, чтобы лорды тем временем выпустили пар. Вот только он получит чуть больше, чем ожидал. Когда начнется междоусобная война, мы постараемся под шумок захватить дворец.

— Но где ты возьмешь солдат, приятель? — спросил Бриз.

— У нас осталась часть армии, и есть еще время набрать новых воинов. Придется работать осторожно, мы ведь больше не можем задействовать пещеры, так что я намерен прятать отряды прямо в столице. Конечно, солдат будет меньше, чем прежде. Но это неважно. Вы же понимаете, что гарнизон рано или поздно вернется.

Члены команды задумались, а тем временем внизу, на площади, продолжалась казнь. Вин сидела молча, изо всех сил стараясь понять, что Кельсер хотел сказать последними словами.

— Вот именно, Кел, — подтвердил Хэм. — Гарнизон вернется, а у нас не будет достаточного количества людей, чтобы принять бой.

— Но у нас будет сокровищница лорда-правителя, — с улыбкой пояснил Кельсер. — Что ты всегда говорил о солдатах гарнизона, Хэм?

Убийца помолчал и тоже улыбнулся.

— Что они наемники.

— Мы захватим деньги лорда-правителя, — сказал Кельсер, — и просто купим армию. Это может сработать, друзья. Нужно постараться, чтобы сработало.

Похоже, эта мысль прибавила команде уверенности. Вин же смотрела только на площадь. Струи фонтанов были такими красными, что, казалось, в них совсем не осталось воды. Из черного экипажа за казнью наблюдал лорд-правитель. Несмотря на открытые окна кареты, Вин даже с помощью олова едва сумела различить внутри темный силуэт.

«Вот он, наш истинный враг, — подумала она. — Дело не в отсутствующем гарнизоне и не в инквизиторах с их топорами. Вот этот человек. Тот, чей дневник я читаю. Мы должны найти способ победить его, иначе все, что мы делаем, бессмысленно».

27

Думаю, я наконец понял, почему Рашек так сильно меня не любит. Он не верит, что чужак вроде меня действительно может стать героем всех веков. Он уверен, что я обманул философов и провидцев и не по праву ношу знак героя.

Рашек думает, что только настоящему террисанину суждено стать героем. Как ни странно, его ненависть лишь прибавляет мне решимости. Я докажу ему, что в силах выполнить эту задачу.

Вечером в лавку Клабса вернулись измученные люди. Казнь продолжалась много часов. Братство не выдвинуло никаких обвинений, лорд-правитель ничего не объяснил… людей просто убивали и убивали одного за другим. Когда с пленниками было покончено, лорд- правитель и его поручители покинули площадь, оставив гору трупов на эшафоте и полные крови фонтаны.

Кельсер с друзьями прошел на кухню, и Вин вдруг заметила, что ее не беспокоит головная боль. Она казалась теперь слишком незначительной. На столе все еще стояло блюдо с лепешками, которое кто-то заботливо накрыл крышкой. Однако есть не тянуло.

— Ну хорошо, — сказал Кельсер, занимая излюбленное место у буфета, — работаем дальше. Что теперь нам следует делать?

Доксон сходил за записями, лежавшими в угловом шкафчике, и вернулся к остальным.

— Раз гарнизон ушел, переключаемся на знать, — сказал он, усаживаясь за стол.

— Точно, — согласился Бриз. — Если мы действительно намерены захватить сокровищницу, имея в распоряжении всего несколько тысяч солдат, нам определенно необходимо, чтобы гвардии лорда-правителя стало не до нас. Таким образом война Домов приобретает первостепенное значение.

Кельсер кивнул.

— Ты читаешь мои мысли.

— Но что будет, когда война закончится? — спросила Вин. — Ведь в результате возвысятся какие-то из Домов, и нам придется иметь дело с ними.

Кельсер покачал головой.

— Я не намерен позволять войне кончаться, Вин… по крайней мере, она должна идти достаточно долго. Лорд-правитель отдает приказы, братство — обеспечивает их выполнение, но только лорды действительно способны заставить скаа работать. Поэтому если мы вовлечем в междоусобицу достаточное количество знатных семей, правительство рухнет само по себе. Мы не можем сражаться со всей Последней империей, она слишком велика. Но мы можем встряхнуть ее как следует и расколоть, а потом заставить осколки воевать между собой.

— Необходимо создать финансовое напряжение в Великих Домах, — заметил Доксон, роясь в бумагах. — Аристократия — это прежде всего финансовый институт, и недостаток денежных средств может опрокинуть любой из Домов.

— Бриз, нам, наверное, потребуются твои маски, — сказал Кельсер. — Пока я один трудился над разжиганием войны, но если мы хотим захватить город до возвращения гарнизона, придется под-напрячься.

Бриз вздохнул.

— Отлично. Главное — осторожность, а то как бы меня не узнали под одной из личин. Я не смогу появляться на больших приемах или балах, но смогу наносить частные визиты.

— То же самое касается тебя, Докс, — сказал Кельсер.

— Я уже догадался, — кивнул Доксон.

— Это опасно, но нам надо действовать быстро. Вин останется нашим главным шпионом, и мы, возможно, попросим ее распространять ложные слухи, способные пошатнуть равновесие в Домах.

— Пожалуй, следует сосредоточиться на самой верхушке, — добавил Хэм.

— Без сомнения, — кивнул Бриз. — Если наиболее могущественные Дома станут выглядеть уязвимыми, их враги поспешат воспользоваться случаем. И только когда Великие Дома падут, станет ясно, что именно они и были основой экономики.

На несколько мгновений воцарилась тишина, потом сразу несколько голов повернулось в сторону Вин.

— Что? — спросила она.

— Речь идет о Доме Венчер, Вин, — пояснил Доксон. — Он самый сильный из Великих Домов.

Бриз кивнул.

— Да, если падет Дом Венчер, вся Последняя империя это почувствует.

Вин какое-то время молчала.

— Не все они плохие люди, — сказала она наконец.

— Возможно, — кивнул Кельсер. — Но лорд Страфф Венчер определенно плохой человек, а его семья — венец Последней империи. Дом Венчер должен рухнуть, а ты в