температуру. Она оказалась совершенно нормальная – тридцать шесть и шесть.
В понедельник утром ровно в восемь часов я вышла за калитку в своём белом передничке до колен. Мне ужасно не терпелось выступить в классе с сольным прочтением молитвы.
Пока ехали, я безостановочно повторяла вслух
Я чувствовала, что готова сразиться с любым врагом и одолеть его. Единственное, что меня вдруг встревожило, когда Мария остановила машину у Колледжа, это вещь, которая находилась в портфельчике из красного пластика, лежавшем у меня на коленях.
Я вышла из машины и притворилась, будто просто забыла его на сиденье. Мария догнала меня и взяла за руку, чтобы проводить к самой пасти кита.
Мы уже подошли почти к его усам, как вдруг Мария остановилась и велела подождать. Я увидела, что она возвращается к машине, открывает дверцу и что-то достаёт оттуда.
Нечего было надеяться, что это не мой портфельчик. Сунув мне его в одну руку и потянув вперёд за другую, она сухо, даже не взглянув на меня, произнесла:
– На всякую беду страху не напасёшься.
Я согласно кивнула. Я подожду.
Как только Мария оставила меня с моим портфельчиком в вестибюле, из-за угла появилась и бросилась ко мне Ноэми. Она обняла меня так приветливо, что я спросила её, как она поживает и что с нею случилось за минувшую неделю, хотя по логике должно быть наоборот.
– Все выбрали себе сердечных подруг, – с волнением сообщила она и перевела дыхание.
Я тупо посмотрела на неё, не очень понимая, о чём речь.
– Но я ожидала тебя.
– Спасибо. Очень мило с твоей стороны.
Ноэми опустила глаза и подвигала пальцами ног, белое шевро её туфелек зашевелилось.
– По правде говоря… я спросила Людовику, не хочет ли она быть моей сердечной подругой… Но только потому, что тебя не было… Она оказалась единственной, кто остался без подруги, как и я…
Мне всё это показалось вполне нормальным.
– Но она сказала, что не нуждается в сердечной подруге.
– Вот как?
– Нет. Ей никто не нужен.
Я почувствовала острую зависть. Мне тоже захотелось ни в ком не нуждаться. Я решила, что это очень славно.
– Ну и что? – продолжала Ноэми. – Скажи, хочешь быть моей сердечной подругой?
Мне ужасно хотелось ответить ей, что я тоже ни в ком не нуждаюсь, но я всё-таки догадывалась, что иметь подругу стоит. Рано или поздно найду для неё другой достойный ответ.
– Да.
Ноэми подняла на меня глаза, глядя совсем как Ватт, когда держишь над его носом гренку с гусиным паштетом.
– Тогда ты должна сказать мне об этом сейчас.
Я перестала понимать её. Ведь я только что согласилась.
– А что ещё я должна сказать тебе?
– Ты подумала?
– О чём?
– О Боге. Веришь в него или нет?
Задавая этот последний вопрос, Ноэми с ехидством сощурилась.
Я облегчённо вздохнула:
– Да.
Ноэми широко открыла глаза и опять обняла меня:
– Тогда всё в порядке. Мы с тобой сердечные подруги.
– Да.
– Я так боялась.
– Чего?
– Что не веришь…
– В таком случае, когда перестану верить, скажу, что верю.
Ноэми отпрянула и с ужасом посмотрела на меня:
– Так не пойдёт.
– Почему?
– Потому что нет.
– Но так не говорят – «потому что нет».
– А кто тебе это сказал?
– Мария.
– А кто такая Мария?
– Мария – это Мария.
– Как… Бог?
– Как Бог.
Прозвенел звонок, и мы парами пошли по лестнице. Ноэми держала меня за руку, раскачивая её взад и вперёд и улыбаясь. Я была её трофеем. Для начала не так уж и плохо.
Сестра Бенедетта поздравила меня с возвращением и всем остальным девочкам велела сделать то же, хотя они и не очень были уверены, что это необходимо.
Потом она объяснила мне и всему классу, почему я не ходила в школу в эти дни. Я болела гриппом, а сознание потеряла от слабости.
Я всё время кивала головой. Такое объяснение безусловно изображало меня в более красивом свете. Грипп и слабость намного лучше страха и трусости.
Я представила, как Мария говорила по телефону. Она единственная в нашем доме, кто умел лгать. Но, очевидно, сёстры тоже не промах.
– А теперь, девочки, прежде чем начать урок, поблагодарим все вместе…
Все поднялись из-за парт.
Как все вместе? Разве не я одна должна читать молитву? Она же сама мне сказала это. Забыла?
– Матушка… – прервала я её, обратившись к ней так, как научила бабушка.
– Да, Леда?
– Теперь моя очередь.
– Твоя очередь… что делать?
– Поблагодарить Царя Небесного.
– Царя Небесного?
– На небесех, матушка, – чудом спаслась я.
Сестра Бенедетта растерялась, и тут поднялась Людовика:
– Да, матушка, в прошлый понедельник вы сказали ей, что она должна одна прочитать молитву. В наказание…
