Убедив Конни, что ключи вполне можно доверить затянутому в ливрею лакею, Ник взял девушку под руку и торжественно повел гостью в родовое гнездо.
Старший Роббинс умер три года назад, и Ник не одобрял решения матери не нарушать традицию, притворяясь, что жизнь продолжается и семья благоденствует, несмотря на потерю ее главы. Без отца бал Роббинсов утратил смысл. В былые времена называли торжество Балом всемогущих: влиятельные лица сходились под эти своды обсудить в праздничной суете дела государственной важности.
Отец Ника, влиятельный адвокат, всегда пользовался этим случаем, чтобы поощрить политические амбиции сына.
– В один прекрасный день, мальчик мой, ты станешь губернатором.
Но Ник не хотел становиться ни губернатором, ни даже главным прокурором Федерального судебного округа. Его место – зал суда.
– Восхитительно! – вздохнула Конни. – В таком просторном доме и потанцевать не грех!
– Потерпи немного. Пока пришли человек пятьдесят, не больше. Вот соберется сотни три, а там и оркестр подоспеет. Танцы начнутся ровно в восемь тридцать.
Про себя Ник таил надежду, что к тому времени он уже исполнит свой долг перед обществом и покинет благородное собрание.
– Приготовься, – негромко предупредил он. – Идет матушка.
Айрин Кристин Роббинс оказалась хрупкой и изящной шестидесятилетней дамой. Каскад седых локонов, причудливо уложенных в высокую прическу, подчеркивал гордую посадку головы. Вот уже три года миссис Роббинс появлялась на балу в одном и том же переливчатом зеленом платье: оно изумительно шло к изумрудно-бриллиантовому ожерелью, что муж собирался подарить ей на Рождество, наступившее две недели спустя после его смерти.
Что за ирония, подумал Ник. Его отец умер от сердечного приступа за несколько дней до того, как чета Саверо погибла от руки сына. Возможно, ненависть Ника к Максу отчасти объяснялась его собственным горем...
– Мама, – начал он, – позволь мне представить...
– Я знаю юную леди. Это Конни Грант. Она выступала свидетельницей на процессе Саверо. – Айрин Кристин протянула затянутую в перчатку ручку. – Ваш новый стиль просто очарователен! Черные волосы вас необычайно красят. А как вы стройны!
– Спасибо, мэм. Должна признаться, что в более элегантном доме я еще не бывала. В гостях, я имею в виду.
– А как еще можно попасть в дом, если не в качестве гостьи?
– Мне доводилось обслуживать званые приемы, – пояснила Конни. – Больше всего я любила свадьбы: на лужайках расставлены цветные шатры, деревья увешаны гирляндами – чудо, да и только!
– Обожаю свадьбы! – Айрин Кристин устремила на сына скорбный взгляд. – Надеюсь, что однажды и Ник поучаствует в упомянутом событии – в качестве жениха. У меня ведь еще две дочери, и обе замужем.
– Одна даже дважды, – вставил Ник. – Или трижды?..
– Ник, ты же знаешь, я не выношу сплетен!
– Нет? – По мнению сына, скандальные разоблачения были излюбленным хобби матушки. Во всяком случае, миссис Роббинс знала абсолютно все и обо всех.
– Я слышала, что эта свидетельница находится под твоим особым покровительством, – лукаво продолжала Айрин Кристин. – Это верно, Конни?
– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мэм...
– Мама хочет знать, не спим ли мы вместе, – разъяснил Ник. – Отвечаю: нет, мамочка. А откуда сей слух?
– Ну, эта милейшая девушка из твоего офиса – Аделина Нильсен... она уже здесь. Вот там, у стойки.
– Спасибо, мама! – Ник нагнулся и поцеловал ее в щеку. – Надеюсь, вечер пройдет успешно.
На какое-то мгновение лучезарная улыбка угасла. Миссис Роббинс подняла взгляд.
– С каждым годом мне все труднее, Ник!.. –За маской светской учтивости угадывалась затаенная боль.
– Мама, тебе совсем плохо?
– Я так стосковалась по отцу! Люди говорят, что время лечит, а сердце все ноет и ноет...
– На следующей неделе мы с тобой пообедаем вместе, пусть хоть небо упадет на землю! – пообещал молодой человек.
– На следующей неделе, – невозмутимо сообщила Айрин Кристин, – я намерена дневать и ночевать в зале суда, аплодируя твоему успеху.
Отцу не понравилось, если бы я пропустила такое событие.
– Это не школьный футбольный матч, мама! – Ник нежно потрепал ее по щеке. – Но я ценю твою поддержку.
Миссис Роббинс заскользила через зал навстречу прибывающим гостям.
Ник подвел Конни к длинному зеркальному бару, где прочно утвердилась Аделина с высоким стаканом в руке. В бокале плескалось виски с содовой и льдом. Даже в воздушном платье розового шелка Аделина напоминала средних размеров танк. Однако Ник решил проявить учтивость.
– Сегодня ты просто очаровательна, Адел!
– Благодарю за нежданный комплимент!..
И Ник перешел прямо к делу, занимающему мысли обоих.
– Как прошла беседа с Карло Андриани?
– Стэнли недурно выдрессировал своего свидетеля: Андриани так ничего и не открыл. Твердил, что панически боится упоминать имена людей, организовывавших «подставку», и пользовался кличками. Главный зачинщик, как ни глупо звучит, звался Нос. У остальных – прозвища еще более идиотские. Похоже на заговор семи гномов. – Аделина решительно стукнула стаканом по стойке. – Прости, Ник, но вызывать в суд мне абсолютно некого! А ведь на свете полным-полно людей, заинтересованных в смерти Джованни Саверо!
– Но зачем было убивать его жену? – вмешалась Конни. – Такая милая женщина!
Ник резко обернулся.
– Тебе вообще нельзя это слушать!
– Болтовню за бокалом коктейля? – Конни возвела очи к небу. – Ты не сообщил мне ровным счетом ничего нового. Только то, что некий человек по прозвищу Нос мечтал убить мистера и миссис Саверо, а это – детский бред!
Тем не менее девушка послушно отступила назад. В толпе людей она углядела знакомое лицо. Джейн Конрад собственной персоной! Леди тяжело облокотилась на стойку, словно уже воздала должное любимому вину.
– Как славно снова вас увидеть, Джейн!
Взгляд светской дамы сделался осмысленнее, однако для того, чтобы узнать Конни, Джейн Конрад потребовалось несколько секунд.
– А!.. Вы приятельница Тейлора.
– Да. Вам, должно быть, в тягость все эти развлечения, а вот ваш жених, Майкл Джордан, оценил бы сегодняшний бал по достоинству.
– Тейлор пришел бы в полный восторг! Ах, как ему шел смокинг! Все дамы просто умирали от зависти ко мне! – Джейн поднесла бокал к губам. – Чудесный вечер! В воздухе ощущается нечто такое... романтическое...
