взмывает к небу по пронизанной лучами солнца спирали, все выше и выше, в недосягаемые пределы, где воздух настолько разрежен, что трудно дышать. А затем, внезапно обессилев, растаяла, словно воск в пламени. Беспомощно поникла, не в состоянии двинуться.
Ник ласково укачивал ее, словно дитя, и не разомкнул объятий до тех пор, пока она не возвратилась на землю.
Конни облизнула пересохшие губы. Должно быть, на теле выступила испарина: потоки прохладного воздуха приятно овевали разгоряченную кожу.
– Не знаю, зачем я ждала так долго, – прошептала она.
– Ты ждала меня, Конни Грант.
Он был прав. Свернувшись клубочком рядом с ним, Конни отрешенно думала: Ник – ее судьба. Вторая ее половина.
Следующее утро было субботним, и Конни позволила себе поспать подольше. Пробило десять, когда она наконец стряхнула с себя сон и потянулась погладить курчавые завитки волос на груди лежащего рядом мужчины. И ощутила под рукой пуговицы.
– Эй, да ты одет!
– Зато я принес кофе.
Конни с наслаждением вдохнула аромат, приняла фарфоровую чашку из его рук и поднесла к губам.
– Ммм, прощаю!..
Она глядела на любимого, зная, что сейчас он ее поцелует, и радовалась этому знанию. В следующее мгновение губы их слились: что за неправдоподобно прекрасное ощущение! Восторг и нежность...
– Вот теперь мое женское предназначение исполнилось. Мне полагается чувствовать себя более мудрой и безмятежной.
– И как же ты себя чувствуешь?
– Немного разбитой.
Ник тихо рассмеялся; смех проник ей в уши и растекся по всему телу, словно песня, задевающая струны души.
– Как я люблю твою улыбку! – шепнула она.
– А я – твою. – Молодой человек провел пальцем по ее губам. – У тебя прелестный ротик.
– Надо бы мне поостеречься, – нахмурилась Конни. – Если я и сама стану так думать, то, чего доброго, превращусь в романтическую идиотку вроде мисс Джейн Конрад.
– Ты побеседовала с ней на вечеринке?
– Я сделала все, что ты просил, Ник. Попыталась разговорить ее насчет Майкла. Она несла все тот же слащавый вздор: прогулки при луне, ночи любви и неизменный атрибут – бутылка дорогого вина.
– Купленного в погребке Саверо.
– Ага... – Конни неохотно вернулась к предстоящему процессу. – Я тебе говорила когда- нибудь про список постоянных покупателей? В списке постоянных заказчиков погребка «Пикник» стояло имя Джейн Конрад.
– А Дан Корбетт там значится?
– Нет.
– Слава богу!
Конни пила кофе маленькими глоточками, обжигающе-горячий напиток успокаивал нервы. Как хочется расслабиться и ни о чем не думать!
– Ник, ты можешь взять выходной? Или у обвинителя выходных не бывает?
– Мне нужно в офис, – вздохнул Ник. – Хочу подготовиться к процессу сегодня, потому что завтра утром в город привезут Джеффа Борна.
– Верно... А как насчет вечера?
– Мы вернемся и всю ночь будем заниматься любовью.
Ник принял чашку из ее рук и поставил на туалетный столик. Легко поцеловал кончик носа, затем подбородок. Отбросил одеяло и потерся о шею. Конни почувствовала, как внутри нее снова закипает страсть – словно завели мотор автомобиля. Рука Ника скользнула ниже. Язык коснулся тугого соска, и мотор взревел в полную силу.
Он тут же отступил от кровати.
– Позже!..
– Думаешь, я дождусь?..
– Знаю, это трудно.
Одеваясь, Конни думала о том, что на протяжении многих лет решительно подавляла чувственные потребности своей натуры, обещая себе, что в один прекрасный день встретит своего суженого. Так оно и вышло!
Томная и разгоряченная, она парила в небесах и по дороге к офису, и уже оказавшись в кабинете. Улыбалась без причины, удовлетворенно вздыхала. И даже не стала возражать, когда ее не пустили на очередное заседание.
Когда Ник ворвался в офис, Конни в десятитысячный раз прокручивала в уме предыдущую ночь.
– Ланч! – возвестил молодой прокурор. – Ты ведь не прочь подкрепиться?
– Я так изголодалась... – Конни имела в виду отнюдь не еду.
Неподалеку от здания суда находилось два ресторана – роскошное заведение, где подавали всяческую экзотику, и «Красный сапожок».
Аделина, Дан, Эмма, Ник и Конни устроились за деревянным столом в полумраке «Красного сапожка». Меню умещалось на одном листке, зато список напитков размерами мог посостязаться с небольшой новеллой.
– Просмотрев ваши отчеты о встрече с Андриани, – начал Роббинс, глядя на Аделину и Дана, – я нахожу разумным предположить, что мы ничего не узнали.
– Важно другое! – Дан свел к переносице рыжие брови. – Андриани отлично держался. Он казался искренним в своей панической боязни сказать слишком много.
Конни понемногу втянулась в разговор.
– Если Андриани лжет, какая разница, выглядит ли он как святой или как мошенник?
– На суде присяжных первые впечатления зачастую важнее истинного положения дел, – пояснила Аделина. – Если Карло выйдет к трибуне этаким раскаявшимся грешником, который пытается обуздать темные стороны своей натуры и мечтает начать новую жизнь, присяжные ему поверят.
– Поэтому я и хочу, чтобы допрашивала его Эмма, – улыбнулся Роббинс. – Ясноглазая искренность – ее амплуа.
– Всякий судебный процесс – это своего рода представление, – заметила Аделина. – Всем известны случаи, когда подсудимый был виновен, но выходил сухим из воды благодаря убедительности своего адвоката.
Юрист подняла взгляд на официантку.
– Мне, пожалуйста, цыпленка и салат с миндалем. И бокал вина. Если у вас найдется...
10
Проклятье! Снова эта марка! Ник переглянулся с Конни. Ведь Аделина специально заказала именно его! Роббинс повернулся к коллеге.
– Это хорошее вино?
– Отменное! Крепкое, с тонким букетом. Мы пили его в офисе. Помнишь?
Ник кивнул.
