Ром

Да он и сам, Гальмо, утверждает, что в его жилах течет креольская кровь…

Это для уверенности, что именно Гвиана — настоящая родина «папы Гальмо».

Так поэтому небось его и засадили в тюрьму в Париже-то?

Тайна…

С трибуны палаты депутатов Гальмо заявил:

«…И я чувствовал, что за этими нападками, целью которых был я, стоит неведомая сила, и подоплека ее махинаций мне неизвестна…»

Как представляют себе эту неведомую силу наивные дети великих тайн — креолы?

Весьма любопытно констатировать, что в эпоху, столь склонную объяснять все на свете, готовую просто упразднить все тайны, то есть в такую эпоху, как наша, имеющую на вооружении то, чего никогда прежде еще не бывало, инструменты и исследовательские методы, каждый день раздвигающие границы непознанного и дающие науке возможность прорывов в область чудес, — весьма любопытно, говорю я, констатировать, что никогда еще жизнь не была окутана таким глубоким покровом тайны, как в наши дни.

Ее дыхание чувствуется повсюду, и даже в ежедневных газетах, зеркалах сиюминутной жизни, где все устроено и до блеска надраено лишь ради того, чтобы представить все происходящее ясным и логичным, — даже там между любых двух строк, в подтексте рассказа о любом событии, вы найдете толику тайны, придающей самой простой сводке новостей привкус чего-то мудреного, темного, словно бы действий оккультных сил, на все влияющих и всем управляющих…

И вот глотают за милую душу россказни тех, кто утверждает, будто современным миром правит загадочный синклит древних мудрецов, заседающих где-то в Индии и хранящих ключи от наших судеб, или Семь Светочей Сионских, или неприметный человечек в неприметной конторе где-то в Париже, Лондоне, Берлине, Нью-Йорке, неприметный человечек, чьи зрачки испускают лучи, он обладает грозной волей и в сердце у него одни только цифры, котировки, миллионы, миллиарды, доллары, фунты, золото, векселя, и все это он покупает, правит всем, может все. Никто никогда не видывал никого из них, этих грозных Властелинов Мира, но само их существование очевидно настолько, что впору писать их биографию. Это они устраивают все, что происходит — войну, мир, революцию… землетрясения, эпидемии, кораблекрушения… и кризисы, и лопнувшие банки — это все тоже они…

Неутолим их аппетит к жизни.

Быть может, они — просто злые духи, однако во всех странах света народ обвиняет во всем именно их.

И он их боится.

В Гвиане, где в их существование очень верят, их винят в преследующей страну злой судьбе и в том, что они закрыли пьяйей[12] небеса над Гвианой.

И оживает тьма…

Нельзя верить злым колдунам. Надо бороться против их злотворной мощи, которая разделяет мир.

Перейти в контратаку. Напасть первыми, ведь они известны.

Их называют по именам.

Удар за удар.

Можно разрушить все, что они делают, развязать узлы, которые они накручивают, и загнать их в ими же расставленную западню.

Начинается обряд вуду…

А добрый дух — это Гальмо.

Ночь. За лачугами, вокруг очага для выпечки хлеба, на гумне, на полянах, в святых местах. Режут глотку козленку. Поджигают травы. Льют воду, рассыпают соль. Пляски. Изгнание бесов. Обряд посвящения. Ведьмовские песни и танцы. Развязывают узлы. Расставляют камни. Это может помочь колдовству…

Враги — это вот кто: Илларион Лароз, могильщик Кайенны, Жан Клеман, душа окаянная, и, может быть, еще Эсташ. И мэр Гобер, ведь он связан со страшными людьми из метрополии.

«Mortou tombou miui! — Ко мне, мертвецы, восстаньте из могил!» — вот как кричат они. Им заткнут обратно в глотку этот вопль! Магический заговор…

Поль Моран посвятил этой черной магии целый труд. Но стоит прочесть и «Магический остров» У. Б. Сибрука — особенно историю Ти-Жозефа с Голубятни, заставившего работать на тростниковой плантации мертвецов. Это была «орава существ в отрепьях, которые медленной и вялой походкой тащились следом за ним, с тупым видом, будто кем-то заведенные… взгляду этих существ оставался неподвижным, пустым, потухшим, какой бывает у ломовых лошадей, и спроси их, как их зовут — никакого ответа». Эти зомби работали не жалуясь и не стеная на самом солнцепеке; но в тот день, когда им по непоправимой ошибке дали поесть крепко посоленных мучных лепешек, до них дошло, что они уже умерли, и тогда они с ужасными воплями бросились обратно к могилам… «Каждый принялся разгребать камни и рыть землю у своей могилы, чтобы снова лечь туда, но тут же все попадали, как падают замертво, мгновенно превратившись в мешки полусгнившей плоти».

Тут надо признать, что пройдохе Ти-Жозефу не пришло-таки в голову отправить своих мертвецов к избирательным урнам, чтобы они проголосовали за силы зла…

Мсье Эжен Гобер, мэр Кайенны, переплюнул самого Ти-Жозефа.

Он, без сомнения, главарь злых колдунов…

Два кандидата борются меж собою. Два соперника. Два старых друга. Гальмо и Лотье.

Гальмо в Гвиане знает любой. Но кто такой Лотье?

«Господин Эжен Лотье… Уроженец Монпелье, он унаследовал от средиземноморских корней культ красноречия, неподдельную страсть к музыке и ту жадность до нежной плоти, каковая обыкновенно есть удел утонченных душ. Лотье из тех, кто может определить возраст вина по первому глотку; еще он из тех, кто может наизусть прочесть из Вергилия, Горация, а то и нечто более пикантное — например, стихи Катулла; из тех, кто может перечитывать Гомера в подлиннике, чтобы запасти на всякий случай проклятия позвучнее для своих политических оппонентов… Эжен Лотье всего за несколько лет стал ведущим политическим хроникером газеты «Тан». С учетом этого никого не должно удивлять, что сегодня Эжен Лотье является одним из политиков Третьей республики, лучше всего знающих изнанку современной истории, государственные тайны и те секреты, которые скрывают государственные мужи. Он отнюдь не злоупотребляет своими бесспорными знаниями — с врагами он сама снисходительность, а с друзьями сама любезность…» Автор этой характеристики, столь же точной, сколь и богатой нюансами, — мсье Леон Трейш. Она была напечатана в парижских «Литературных новостях».

Но Гвиана-то — совсем другое дело, там все знают Гальмо, а кто такой Лотье?

Роли переменились.

Жан Гальмо — кандидат, которого блоком поддержали все гвианские партии, он «представитель Гвианы», его здесь на руках носят, это «их» депутат, он знает их всех по именам, это он им покровительствует; — в Париже его считали мошенником, авантюристом, бандитом, спекулянтом, — а здесь он добрый дух этого народа.

А злой дух здесь — Эжен Лотье, пособник таинственных людей, служитель сил злотворных, посланник дьявола, великий повелитель Эжена Гобера, «этой черномазой